Вокруг света: в поисках совершенной еды - [73]

По дороге в Пайлин он вел машину на скорости десять миль в час. На обратном пути этот лихач отважился на тридцать миль в час — ни шасси не пожалел, ни подвески. Я понял, что он очень боится. По-настоящему боится. Проезжая мимо поста милиции, — милиционеры в черной форме, при полном параде, проводили нашу машину неодобрительными взглядами, — он еще прибавил скорости, и следующие двадцать миль время от времени тревожно поглядывал в зеркало заднего вида. Позавчера офицеры на контрольно-пропускном пункте были вооружены винтовками, списанными М1 или китайскими подделками. Теперь они разжились автоматами АК-47. Наш водитель еще больше занервничал. Любой безобидный прохожий, встреченный на дороге, приводил его в ужас, — видимо, ему мерещилась засада. Кто бы мог подумать, что я буду так рад снова увидеть отель «Тео», но я действительно был очень рад. После Пайлина Баттамбанг кажется мегаполисом.

Полночь в Баттамбанге. На одном мотоцикле мы с Тимом, я сижу у него за спиной, судорожно вцепившись в него. За рулем другого — Энди, а на заднем сиденье — Миша. Мы мчимся по тихим улицам Баттамбанга на страшной скорости, от нас ужасно много шума, мы с ревом проносимся по пешеходному мостику и направляемся в дальний конец города, в квартал баров и борделей. Обычно люди с запада, завидев блокпост, стараются проскочить. Пользуясь своим привилегированным положением белого человека с деньгами, ты из вежливости чуть снижаешь скорость, возможно, даже улыбаешься, а потом поскорее даешь деру, потому что понимаешь, что вряд ли придешься по вкусу военным. И мне говорили, что обычно такая тактика срабатывает. Именно на это рассчитывали Тим и Энди, когда мы выехали на залитую светом площадь, и цепочка полицейских в форме преградила нам дорогу. Мы чуть сбавили скорость, но не остановились, то есть все сделали, как положено.

И тут начались неожиданности.

— Стойте! Остановитесь немедленно! — завопил коп, видимо, главный здесь, судя по тому, что у него на груди было больше всяких побрякушек, чем у других.

Остальные уже стояли с оружием наизготовку. В азиатской стране нечасто встретишь человека, который зол и показывает свою злость. Это не принято. Если человек утрачивает хладнокровие, орет и строит страшные рожи, считается, что он уже проиграл. Есть такое выражение: «потерять лицо». А эти как будто правил не знали. Полицейский прямо побагровел от ярости, он срывающимся голосом орал по-кхмерски и по-английски, чтобы мы немедленно остановились и слезли с мотоциклов. Его черты были искажены гневом, лицо подергивалось, как мешок из тонкой хлопковой ткани, в котором держат гремучих змей. Послышались характерные «клик, клак, клик» — это шестеро полицейских взвели курки и передернули затворы.

— Ч-черт, — прошипел Миша, который однажды уже получил пулю при подобных обстоятельствах.

— Твою мать! — тихо выругался Тим, останавливаясь и выключая двигатель. Энди тоже остановился.

— Остановиться! Слезть! — вопил главный коп.

Остальные теперь тоже орали что-то по-кхмерски, наставив на нас оружие. Я слез первым, и тут же в дюйме от моей физиономии появилось дуло. Эти шестеро орали как бешеные. Один из копов знаками показал мне: «Руки за голову!» Миша неторопливо слез с заднего сиденья мотоцикла Энди и, уже знакомый с процедурой, спокойно поднял руки. Энди и Тим проделали то же самое с минутным опозданием — надо же им было поставить мотоциклы на распорки. Между тем вопли и угрозы продолжались, тычки дулами винтовок, которые мы получали, становились все сильнее. И когда мы все уже стояли посреди площади с поднятыми руками, рядом со своими мотоциклами, коп спросил, есть ли у нас при себе оружие. Этот вопрос очень позабавил Мишу, который нам его перевел.

— Куда едете? — спросил главный. Лицо его все еще было багровым и судорожно подергивалось.

— Мы едем в бордель, — ответил Тим по-английски.

Дальше последовали несколько слов по-кхмерски и особенный недобрый смешок, свойственный иногда Тиму.

Как по волшебству, лицо полицейского разгладилось, стало умиротворенным и понимающим. Все вокруг заулыбались. Подобно метрдотелю дорогого ресторана, коп, который несколько секунд назад был готов пристрелить нас на месте или, по крайней мере, засадить за решетку, отступил на шаг назад, и приветственно вытянул руку, театрально приглашая дорогих гостей проходить.

Глава 10 Англия в огне

Англия пылает.

Включите телевизор, разверните газету, и вы увидите или вам расскажут — о грудах дымящихся коровьих туш, карантинах, проверках, дезинфицирующих средствах, убытках. Никто не знает, когда прекратится этот вселенский забой. Наверно — когда все мало-мальски пригодные в пищу животные будут умерщвлены, трупы их сожжены, свалены в яму, засыпаны землей, и по ней пройдет бульдозер. Пока потребитель привыкал к мысли, что говядина, которую он ест, начиняет кору его головного мозга спонгиоформными возбудителями, грозя превратить ее в решето, обыкновенный ящур (не заразный для людей) тихо делал свое дело, сеял неуверенность и панику, способствовал расцвету невежества и злобы.

Линия фронта обозначилась. Добро и зло встретились, и место их встречи — Англия. Нигде нет такой четкой границы, как здесь. Нигде в другом месте так явно не видно, кто плохой, а кто хороший, где белое, а где черное. И никаких полутонов.