Вокруг света с «Зарей» - [63]
— Я прошу вас, господа-товарищи, не удивляться моему виду. У меня две такие рубахи. Я надеваю их в наиболее торжественные и радостные дни жизни: на рождество, пасху, троицу, день взятия Бастилии, именины жены и свой собственный день рождения. Ваш визит ко мне — для меня праздник. Я надевал эту рубаху, когда ко мне приходили гости с «Витязя». Так что не судите строго старика. В этот вечер я хочу перенестись мысленно на свою родину. Я хочу провести его в кругу русских людей…
Мы сели за стол, и Манана принесла полиэтиленовое ведерко со льдом. Мы достали свои дары — «Советское шампанское» и две бутылки «Столичной». Борис Михаилович предложил тост за хозяина дома, который даже на Таити остался русским художником. В подтверждение он прочел телеграмму о выставке русских художников, где будут экспонироваться и две работы Греза.
— Теперь я могу спокойно умереть, — прочувствованно сказал хозяин дома. — Что может быть более приятным для русского художника, чем возможность попасть в фонды Третьяковки. Кстати, там была только одна моя картина. Вторая — работа Мананы. Я порой удивляюсь могуществу ее таланта. Дитя природы, выросшее в туземной деревушке внутри острова и никогда не видевшее большого искусства. Я с уверенностью говорю, что она — истинный талант, первая таитянская художница. Я порой удивляюсь ее работам, порой завидую их глубине.
В это время автор шедевров сидела с дочкой на письменном столе, прислушиваясь к непонятной речи мужчин. Обе пытались по мимике и жестам понять содержание разговора. Догадавшись, что речь идет о ней, Манана смущенно зарделась.
А за столом разгорался спор о живописи вообще. То ли от «Столичной», то ли от темы разговора — наш хозяин разгорячился.
— Скажите, — говорил он, — Почему за сорок пять лет вашей власти не появилось гениев? Я жду, жду. А их все нет и нет. Россия — это колосс, но почему вы не рождаете гениев?
— У нас есть хорошие художники, — заикнулся было Борис Михайлович.
— Где? Где? Покажите их мне. У меня была в гостях профессор Филатова с «Витязя». Тоже говорили об искусстве. Позже она принесла мне толстенную монографию о советской живописи. Но разве это художники? Посмотрите.
Он развернул книгу. На вклейках — репродукции картин Дейнеки, Герасимова, Грекова.
— Дейнека! Лауреат! Народный художник! Где тут искусство? В этих мужеподобных бабах? Это не женщины, а рабочая сила. Рыбачки сушат рыбу. Подумать только! А эти спортсменки! Их место не в картинной галерее, а в анатомическом музее — пусть будущие врачи изучают по ним человеческие мышцы. Но искусство — это не медицинский институт.
— Вам не нравится Дейнека. Нам нравится. Это дело вкуса, — сказал Матвеев, — Тем более что у нас есть и другие художники.
— Да, есть. Но их не отличишь друг от друга. Где гении?
Казалось, что он весь кипел от ярости. Вены на лбу вздулись, и лицо покраснело от напряжения. Сжатые в кулачки костлявые руки дрожали.
Нам не хотелось спорить. Матвеев примиряюще сказал:
— Ну ничего, у нас еще будут и свои Репины, и Суриковы, и Левитаны.
— Что?! — взвился Черевков. — Левитаны! И не надо этого еврея, примазавшегося к русскому искусству. А Репин… Неужели вам нравится Репин? Это же натурализм! А Суриков? Толпа безликих рож, называемая народом! А какой это к… народ!
— Кому что нравится, — сказал я. — Одному Репин, другому Ван-Гог, Гоген или Модильяни…
— Гоген! — снова взвился Сергей Анатольевич. — Этот подонок, изгадивший Таити. Ван-Гог — сумасшедший, для рекламы отрезавший себе ухо! Если я отрежу себе ухо, обо мне тоже напишут!
Ах вот что! Люди знают Гогена и не знают Греза, который прожил на Таити в четыре раза дольше знаменитого француза — целых тридцать лет. Он ненавидит того, кому подражал. А Черевков уже закусил удила. Он поносил всех и вся.
— Эти французы! Эта нация проституток! Они все продажны. И прославились только тем, что сами себя рекламировали. Хваленый Гоген — рисунка нет. Цвет? Он никогда его не чувствовал! Трупные пятна, обведенные черной краской. Но им нечем было хвалиться, и они, писали о нем, как и обо всей этой своре проходимцев, называемых импрессионистами!
— Ну это уж вы бросьте. А Ренуар, а Мане, Сёра… — но я не успел докончить фразы.
— Ренуар! Вы только послушайте — Ренуар! Его розовощекие девки, куда они годятся? Мане, Сёра, Сислей! Еще Руссо назовите! Это же все бесталанная сволочь, сволочь… Жалкая, вырождающаяся нация! Единственное, в чем преуспели, так это в разврате. Они и этого недоноска и подонка подняли на пьедестал гения!
— Вы о ком? — спросили мы, чтобы не попасть впросак.
— О Наполеоне!.. Великий император! Сволочи.
— Вы и его считаете бесталанным?
— Ха-ха! Бесталанным! Самовлюбленный фигляр — вот кто ваш Наполеон!
— Ну это вы зря, — сказал я. — Он был врагом России. Это верно…
— Молчите! Молчите, молодой человек. Я, кажется, вас ударю, пусть даже вы после и сотрете меня в порошок. Я не потерплю, чтобы это… называли гением!
Мы уже были не рады, что затеяли такой разговор. И у нас даже пропала злость к этому жалкому, завистливому человечку, который стирал с лица земли все человечество. Было просто любопытно встретиться с таким запасом ненависти. Ведь не каждый день видишь подобные уникумы. А он сидел, устало откинувшись на спинку стула, в изнеможении опустив руки. Голова его беспомощно запрокинулась, но сквозь полуприкрытые веки мелькнул злобный огонек.
Предлагаемая читателю книга журналиста Дмитрия Мещанинова – захватывающий и правдивый рассказ о штурме Эвереста первой советской гималайской экспедицией по новому, труднейшему из всех пройденных путей к вершине: по контрфорсу юго-западной стены. Автор сам побывал в Гималаях, прошел по тропе, ведущей к подножию величайшего горного гиганта.
Ледяные поля, их обломки, торосы, айсберги… Своеобразное ожерелье шириною до нескольких сот километров, окружающее Антарктиду. В период короткого южнополярного лета здесь ведут исследования экспедиционные суда под флагами многих стран. Изучение жизни этого ледяного ожерелья, дрейф морских льдов, их строение, влияние айсбергов на ледовый режим антарктических морей, условия проведения грузовых операций у побережья Антарктиды при ежегодной смене персонала зимовочных станций – забота океанологов, работающих в составе Советской антарктической экспедиции.
Приглашаем наших читателей в увлекательный мир путешествий, инициации, тайн, в загадочную страну приключений, где вашими спутниками будут древние знания и современные открытия. Виталий Сундаков – первый иностранец, прошедший посвящение "Выиграть жизнь" в племени уичолей и ставший "внуком" вождя Дона Аполонио Карильо. прототипа Дона Хуана. Автор книги раскрывает как очевидец и посвященный то. о чем Кастанеда лишь догадывался, синтезируя как этнолог и исследователь древние обряды п ритуалы в жизни современных индейских племен.
Повесть основана на реальных событиях из жизни автора. Совершенно непредсказуемые происшествия в африканском племени лесных масаи, сопряжённые с опасным риском и трудностями, погружают читателя в череду приключений, заставляя сопереживать женщине, слегка авантюристке, но с открытой душой идущей в одиночку по миру. Испытать себя в экстремальных условиях жизни кочевого народа и обрести друзей среди масаи – было мечтой, а стало явью.
Эта книга – о «традиционных» водных походах автора, от неумелой попытки на старой байдарке до суровых «шестёрок». Но это не надоевшие всем отчёты, а короткие рассказы о необычных и порой опасных для жизни приключениях. Название книге дала повесть «Девушка с веслом» об очередной гонке за поездом – автостопом из Москвы на Катунь, с катамаранным веслом, личным снаряжением и раскладкой на две недели, но без документов; почему в этот раз группу догнать не удалось и что из этого вышло. Также в книге содержатся забавные рассказы о работе промышленным альпинистом и совсем не забавный рассказ о туристской дружбе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В этой увлекательной повести события развертываются на звериных тропах, в таежных селениях, в далеких стойбищах. Романтикой подвига дышат страницы книги, герои которой живут поисками природных кладов сибирской тайги.Автор книги — чешский коммунист, проживший в Советском Союзе около двадцати лет и побывавший во многих его районах, в том числе в Сибири и на Дальнем Востоке.
Рог ужаса: Рассказы и повести о снежном человеке. Том I. Сост. и комм. М. Фоменко. Изд. 2-е, испр. и доп. — Б.м.: Salamandra P.V.V., 2014. - 352 с., илл. — (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. XXXVI).Йети, голуб-яван, алмасты — нерешенная загадка снежного человека продолжает будоражить умы…В антологии собраны фантастические произведения о встречах со снежным человеком на пиках Гималаев, в горах Средней Азии и в ледовых просторах Антарктики. Читатель найдет здесь и один из первых рассказов об «отвратительном снежном человеке», и классические рассказы и повести советских фантастов, и сравнительно недавние новеллы и рассказы.Во втором, исправленном и дополненном издании, антология обогатилась пятью рассказами и повестью.
В своей книге неутомимый норвежский исследователь арктических просторов и покоритель Южного полюса Руал Амундсен подробно рассказывает о том, как он стал полярным исследователем. Перед глазами читателя проходят картины его детства, первые походы, дается увлекательное описание всех его замечательных путешествий, в которых жизнь Амундсена неоднократно подвергалась смертельной опасности.Книга интересна и полезна тем, что она вскрывает корни успехов знаменитого полярника, показывает, как продуманно готовился Амундсен к каждому своему путешествию, учитывая и природные особенности намеченной области, и опыт других ученых, и технические возможности своего времени.
Палеонтологическая фантастика — это затерянные миры, населенные динозаврами и далекими предками современного человека. Это — захватывающие путешествия сквозь бездны времени и встречи с допотопными чудовищами, чудом дожившими до наших времен. Это — повествования о первобытных людях и жизни созданий, миллионы лет назад превратившихся в ископаемые…Антология «Громовая стрела» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций забытой палеонтологической фантастики. В книгу вошли произведения российских и советских авторов, впервые изданные в 1910-1940-х гг.