Вокруг света с «Зарей» - [58]

Легко понять, почему в Полинезии о кокосовой пальме сложено столько легенд и сказок. Трудно назвать другое дерево, которое бы приносило столько пользы людям. Ствол пальмы прекрасный строительный материал и топливо. Листьями кроют крыши домов, плетут из них циновки, корзины. Из волокон ореха делают коврики, маты, щетки, вьют канаты, которые не тонут в воде. Прочная скорлупа идет на различные поделки. Кокосовое молоко (сок молодого ореха) отличный освежающий напиток.

Но главное копра — белое маслянистое ядро, которое выстилает изнутри скорлупу слоем сантиметра два толщиной. В сыром виде она приятна на вкус и немного напоминает наш лесной орех. Протертая на терке, копра идет как приправа к мясным и рыбным полинезийским блюдам. Из нее делают торты, печенье, конфеты. Но самый ценный продукт, получаемый из копры, — кокосовое масло. Его применяют в парфюмерии и пищевой промышленности. Из тропиков копру развозят по всему свету. Во многих странах из нее делают маргарин и туалетное мыло.

Первое, что чувствуешь в любой полинезийской деревне, — это тонкий, ни с чем не сравнимый аромат сушеной копры. Кажется, что все острова насквозь пропахли ею. В каждой деревне есть специальные хижины-сушилки из бревен и листьев все той же кокосовой пальмы. Здесь на медленном огне в черном дыму тлеющих кокосовых поленьев ядро отдает свою влагу и превращается в полупрозрачную коричневатую копру. Она содержит до шестьдесяти пяти процентов масла. Один-два раза в год на острова приезжает приемщик маслобойного завода. На заводах из копры выжимают масло, перекачивают его в бездонные чрева современных танкеров, и те плывут через моря и океаны в Европу, Америку, Австралию. Ежегодно из тропических стран экспортируется более полутора миллионов тонн копры и кокосового масла.

* * *

В воскресенье из канцелярии премьер-министра сообщили, что глава самоанского правительства примет начальника нашей экспедиции и капитана шхуны в понедельник. В условленное время к пирсу подкатил новый лимузин, и Борис Михайлович Матвеев с Борисом Васильевичем Веселовым отправились с официальным визитом к Матаафе, Премьер принял их в здании правительства, небольшом двухэтажном доме в центре Апии. Матаафа сказал, что ему приятно видеть первых представителей великой Советской державы на земле свободного Самоа, и пожелал коллективу экспедиции успешного плавания. Наши товарищи в свою очередь пожелали счастья и процветания самоанскому народу.

На следующий день адъютант премьер-министра привез на «Зарю» памятные сувениры: модель самоанской пироги, ожерелье из ракушек и кусок тапы. Тапа — нетканая материя, которую выделывают из луба. Это полинезийское слово, но подобную же материю вырабатывали многие народы Индонезии, Африки, индейцы Центральной и Южной Америки, не знавшие ткачества. Кору определенных видов деревьев очищали от верхнего слоя, вымачивали и выколачивали деревянными колотушками. Затем тапу красили, расписывали узорами или наносили орнамент специальными штампами. Из нее делали одежду, постилки, скатерти, покрывала. Сейчас тапа ценится лишь как памятник материальной культуры древних народов. Ее производство определяется только спросом туристов и музеев.

Визит к премьер-министру был официальной частью нашего пребывания на Самоа. Он как бы на высшем уровне закреплял контакты, которые мы установили с местным населением сразу же по прибытии в Апию. Каждый час от пирса к «Заре» отчаливал портовый катер с новой группой самоанцев. Они знакомились с «Зарей», ее экипажем, и, когда возвращались на берег, навстречу им по трапу поднималась новая группа. По вечерам гости собирались на верхней палубе, где мы показывали им кинофильмы. Самоанцы приплывали как раз к началу сеансов, привязывали свои пироги у борта «Зари» и просили показать «Человека-амфибию». Этот фильм был им более понятен, чем многие другие, которые трудно было смотреть без знания языка. Пока гости следили за приключениями Ихтиандра, мы гоняли в их лодках по бухте, ныряли и плавали вокруг «Зари». Обе стороны были довольны.

Как-то один из посетителей спросил, не согласимся ли мы провести товарищескую встречу по волейболу. На следующий день на окраине Апии, на поле для гольфа, где дегтем была размечена волейбольная площадка, состоялась первая в истории советско-самоанская спортивная встреча. Я не настаиваю, чтобы ее вносили в официальные протоколы наши спортивные организации, и как спортивный журналист спешу отметить, что эта встреча нисколько не соответствовала официальным правилам. Наши гости предложили играть не до пятнадцати, а до двадцати одного и отказались на своей половине делать переходы. Площадку окружал живой забор из цветущих кустов, которые сплетались в сплошную красно-зеленую стену высотой метра четыре. После матча игроки обеих команд, измазанные до неузнаваемости в деготь, пошли купаться в бассейн. А потом под черным вечерним небом мы пели русские и самоанские песни. Это, пожалуй, были самые интересные минуты спортивного поединка.

Полинезийцы вполне заслужили славу самой красивой нации. Стройные, высокие мужчины, изящные женщины. Черные как смоль волосы, смуглая, оливкового цвета, кожа, мягкие черты лица, грациозная осанка. При этом они очень радушные хозяева. Как-то мы зашли в одну хижину напиться. Жара стояла невероятная, и после долгого хождения мы просто умирали от жажды. Хозяин, пожилой самоанец, отец семерых детей, вежливо расспросил нас о шхуне, наших семьях в России, рассказал о своем житье-бытье. Пока мы неторопливо беседовали, его младшие дети принесли воду и свежие кокосовые орехи, а самый младший, голый карапуз лет двух с половиной, подал гроздь спелых бананов.