Вокруг Света 2010 № 12 (2843) - [3]

Волна любви к Хачико захлестнула почти все сферы жизни японцев. Не без помощи правительственных органов в свет вышли публикации: «Хачико в государственной политике», «Хачико и патриотизм», «Чему мы научились у верного пса Хачико». Почтовое ведомство выпустило серию марок, службы коммунального хозяйства — канализационные люки с тематикой «Хачико» и «Акита ину», а дорожники отметились тротуарной плиткой с изображением Хачико и автобусными остановками, в очертаниях которых угадывались контуры акиты. Не остался в стороне и туристический бизнес: в Сибуя открылся экскурсионный автобусный маршрут «По местам скитания Хачико». И наконец, образ Хачико был канонизирован: главной чертой, выделяющей его из общей массы акит, отныне стало подломленное левое ухо — память о ране, еще в юности полученной в драке верным псом профессора Эйсабуро Уэно.

Опоздавшая верность

Вероятно, первая история об акита ину — это случай с собакой Сиро, произошедший в 1604 году. Согласно легенде, охотник по имени Садароку вместе со своей белой собакой Сиро отправился в горы, забыв дома обязательную лицензию на охоту. Он добыл оленя, но был застигнут егерями и препровожден в тюрьму, а его пес помчался домой. Увидев собаку одну, жена охотника поняла, что случилась беда. Обнаружив забытую мужем лицензию, она привязала ее к ошейнику и отправила Сиро обратно, но пес опоздал: Садароку был казнен. Верность и сообразительность Сиро так впечатлили местных жителей, что после смерти пса они соорудили для него гробницу.

Шесть фактов об акита ину

1.По данным археологов, история собак в Японии насчитывает более 8000 лет, но не существует ни одного документального подтверждения существования особой субкультуры собак породы акита вплоть до конца XIX века.

2.В конце XIX — начале XX века собаки, населяющие северные регионы Японии (в том числе префектуру Акита), подверглись смешению с европейскими породами — догами, мастифами, пойнтерами.

3.В конце 1920-х годов в Японии появились две кинологические организации — AKIHO (Общество по защите и сохранению акита ину, 1927 год) и NIPPO (Общество по защите и сохранению японских собак, 1928 год), в задачи которых входило воссоздание породы акита.

4.Во время Второй мировой войны значительная часть поголовья акита была истреблена. Тем не менее на первой послевоенной выставке AKIHO, прошедшей в ноябре 1947 года, были выставлены 22 собаки.

5.После войны в результате конкурентной борьбы между AKIHO и NIPPO порода разделилась на две части. Одна впоследствии была названа американской акитой (большой японской собакой), вторая оставила за собой название японской акиты (акита ину).

6.В конце 1960-х — начале 1970-х годов в результате селекционной работы имидж акита ину был сильно видоизменен: черная маска на морде в Японии была признана дисквалифицирующим пороком, а главным окрасом стал рыжий с белой маской. Экстерьер же американской акиты остался практически без изменения и близок к типу акита начала 1950-х годов.

Леонид Третьяков

Куба напротив Кубы

Флаги Кубы реют на улицах американского города Майами, давно ставшего по своему стилю и сути кубинским  

«Остров свободы» и Майами, где осела в эмиграции шестая часть кубинцев, разделяют чуть больше полутора сотен километров Флоридского пролива и полвека непримиримой взаимной вражды. А связывают 50 лет непреодолимого взаимного притяжения

Герой Плайя-Хирон, любимец Фиделя Кастро, генерал кубинских ВВС Рафаэль дель Пино оказался в Майами в 1987 году. В один прекрасный день он пришел на гаванский аэродром, «запряг» свой боевой самолет, усадил в него семью — и был таков. Благо от Кубы до самой близкой к ней части Флориды, островка Ки-Уэст, всего 90 миль — максимум полчаса лета, никто и глазом моргнуть не успел.

Герой кубинской революции 1959 года команданте Убер Матос, «человек номер четыре» в той, революционной, иерархии (первые трое — братья Кастро, Фидель и Рауль, и Че Гевара), оказался в Майами в 1979-м — сразу после того, как был освобожден из кубинской тюрьмы. В тюрьме он провел 20 лет, от звонка до звонка — согласно приговору революционного трибунала, за то, что одним из первых, еще осенью 1959 года, выразил несогласие с Фиделем, когда узнал, что тот вдруг стал союзником коммунистической Москвы и собирается строить на Кубе социализм.

Не команданте, не революционер и не герой, Луис Александер оказался в Майами 6 января 1959 года — через пять дней после того, как боевые  колонны Движения 26 июля вошли в Гавану и власть перешла в руки повстанцев, возглавляемых Фиделем Кастро. Еще сам Кастро не обнаружил диктаторских амбиций и тем паче намерений строить социализм, но наиболее проницательные из числа национальной элиты и среднего класса поняли, что их уже списали в «бывшие». И надо уносить ноги, пока не поставили к стенке. Среди них оказался и Луис Александер, которому тогда только стукнуло 22 года. С тех пор на Кубе он больше не был.

Такие вот разные и одновременно похожие судьбы. Точнее, разные в первой своей хронологической половине и похожие во второй. Потому что эти трое с тех пор, как все они оказались в Майами, живут одинаковой в чем-то жизнью. Ее смысл составляет ожидание момента,  когда режим Кастро рухнет и можно будет вернуться на родину. Много лет тешат себя надеждой, что следующее Рождество справят в Гаване, или в Сантьяго, или в Пинар-дель-Рио — зависит от того, какая у кого малая родина…