Вокруг Света 2009 № 12 (2831) - [9]

Восточный этикет

Может показаться, что настойчивость, с которой корейцы спешат дать любому собеседнику свою визитную карточку, объясняется особым видом гордости за бурный экономический рост, обеспечивший большинство населения высокооплачиваемой работой. Эта гордость вполне понятна: еще 50 лет назад весь транспорт в стране был гужевым и безработица достигала 40%. Сегодня ВВП Кореи намного превосходит ВВП таких государств, как Канада или Австралия. Но на деле все это не имеет ничего общего с культом визиток. Искоренив нищету и превратив отсталую аграрную страну в индустриальный центр, власти так и не смогли подступиться к проблеме адресов. Найти в современной Корее дом, имея на руках просто адрес, практически невозможно. Часть улиц даже в крупных городах не имеет названий вообще, а если название все же существует, о нем не всегда знают даже постоянные обитатели. Правда, все дома имеют номера, но и это не помогает сориентироваться, так как номера присваиваются по принципу очередности постройки: то есть после дома № 30 может идти дом № 240, если именно на этом месте был построен 240-й по счету дом. Все это выглядит забавным для туристов, но представляет серьезную проблему для самих корейцев. Поэтому в городах получили распространение двусторонние визитные карточки: на лицевой стороне указывается имя владельца, а на обороте — карта с расположением его дома или офиса и близлежащих ориентиров — кафе, магазинов или мотелей. Получая такую карточку, нужно помнить, что это определенный ритуал, нарушив который можно очень обидеть собеседника. Принимать карточку, так же как и подавать ее, следует двумя руками: это самая вежливая форма. Допускается также подавать/принимать карточку правой рукой, но при этом необходимо поддерживать ее у запястья левой. Использование при передаче визитки одной правой руки крайне нежелательно, использование левой — оскорбительно.

Встреченный на улице человек в национальной корейской одежде почти наверняка окажется либо монахом, либо актером

Древнее искусство

Выкрашенный в цвет хаки военный джип вышел на встречную полосу и, подрезав автобус, быстро встроился перед ним. Наверное, водитель автобуса должен был выругаться и нажать на сигнал, но вместо этого он улыбнулся. Вскоре с ним поравнялся армейский грузовик. Здесь, на острове Канхва, который соединен с материком мостом и до которого из Сеула всего 40 минут езды, армейская техника была везде. Напротив, через неширокий пролив, располагались северокорейские территории, а сам остров прикрывал подход к устью стратегически важной реки Ханган — той самой, из которой вышел динозавр из фильма. И той, по которой северокорейские подлодки могли бы прокрасться в сердце Сеула и развязать третью мировую войну. Все это обязывало к осторожности, и сидевшие в кузове грузовика солдаты были в полном боевом снаряжении. Проехав еще немного, автобус остановился посреди пустынной дороги.

Справа стоял невысокий коричневый знак. На нем был изображен мультипликационный неандерталец — он был завернут в шкуру, улыбался и неловко опирался на дубину. Под ним было написано: «Парк дольменов острова Канхва». Водитель удивленно посмотрел на меня. Видно было, что туристы выходили на этой остановке нечасто. Я быстро пошел вперед. Оставшийся за спиной автобус не спешил тронуться: водитель — ответственный, как и все корейцы — пытался удостовериться, что я не совершаю ошибки. Туристы действительно приезжают на Канхву всего раз в год — в августе. К этому времени прогревается вода на местных пляжах, и тогда уставшие от осмотра столичных дворцов люди едут сюда затем, чтобы поваляться на пляже и покупаться в море — в непосредственной близости от северокорейской границы. Спиной я ощутил, что автобус наконец тронулся. Воздух колыхнулся, запахло дизелем. Я чувствовал, что поступаю правильно. Динозавры были далеко, дольмены — близко. Здесь, в окрестностях Сеула, они были чем-то вроде компромисса. Как и динозавры, они относились к другой Корее. Той, которой нет в путеводителях.

В парке дольменов не оказалось ни одного посетителя. Даже билетера. Зато здесь были гипсовые копии статуй с острова Пасхи и гипсовые копии дольменов со всего мира. Все настоящие гоиндол — так корейцы называют дольмены — находились в горах. А парк острова Канхва был построен вокруг лишь одного из них. Он стоял посередине аккуратно постриженного поля, и у его подножия под сорокаградусным солнцем две женщины подравнивали и без того идеальный газон. Солнце было в самом зените, и тень от единственного дольмена в парке дольменов была размером с сигаретную пачку. Пот заливал глаза, но я подошел ближе. Продолжая ровнять  газон, женщины смотрели на меня, как на галлюцинацию. Ни на самом дольмене, ни рядом с ним не было ни одной соринки: корейцы тщательно охраняют любое древнее наследие. Возможно, мне показалось, но сам камень был покрыт тонким слоем бесцветного лака.

Потом я ехал назад в Сеул. Было жарко. Кондиционер не справлялся с раскаленным воздухом. Все, что я хотел — это приехать на автовокзал, добраться до ближайшего ресторана и напиться зеленого чая. Но я заранее знал, что это невозможно: как и во всех корейских ресторанах, вместо чая мне принесли холодную питьевую воду. Когда-то давно, во времена жестоких гонений на буддистов, люди перестали пить ассоциировавшийся с ними зеленый чай. Корейцы действительно тщательно охраняют любое наследие.