Вокруг Света 2006 № 09 (2792) - [4]

В сторону ЮБК

Я дал обещание друзьям навестить их в Симеизе, где они воссоздали «пионерскую» организацию и откуда возможны экскурсии в разные стороны. Хотя между Восточным Крымом и ЮБК существует соперничество, душевный конфликт, я поехал туда без предубеждений.

Каждая гора в Крыму на что-то похожа: одна — на верблюда, другая — на медведя, третья — на голую женскую задницу. Дорога через Судак и Новый Свет нуждается в очередных поэтических метафорах. Не раз видишь, как из остановившейся машины выползает изнуренный живописными зигзагами призрак ребенка или женщины. Доехав до Щебетовки, есть смысл свернуть налево и заглянуть в Лисью бухту — это крымская Калифорния. По ночам дикари надевают рваные свитера и спят в низких палатках на берегу; в солнечную погоду они бродят голыми по пляжу или сидят в кружок, бьют в барабаны. Но триумф конопли-марихуаны (здесь ее курили, из нее варили кашу — в общем, балдели по-всякому), на который нервно реагировала милиция, уходит в прошлое. В последнее время растаманы переженились, обзавелись детьми, из кочевников превратились в мирное оседлое племя. Еще — здесь самые крупные в Крыму звезды.

Генуэзская крепость в Судаке внутри поросла травой. Но свято место пусто не бывает: в курортный сезон в ней идут рукопашные рыцарские бои, стенка на стенку. Стреляет крепостная пушка, кони со всадниками кружат по полю, плачут дети в рыцарских доспехах. Все, как везде, портит дешевая архитектура советских здравниц.

Основное население и большая часть отдыхающих считают себя обманутыми, под оккупацией. Правда, марионеточная Автономная республика Крым является неким буфером (защита прав русского языка, протесты против западного влияния, вера в дружбу с Россией навеки — приоритеты его правительства), но это только подливает масла в огонь. Сдерживающим фактором до поры до времени оказываются татарские претензии. Они выражаются в наивных формах экономического и морального возмущения. Мои знакомые татары недовольны тем, что их степные помидоры уступают приморским и возмущаются заезжими женщинами с голыми пупками. Молодые татарки надели длинные платья и спрятали волосы под косынкой — на крымской набережной это выглядит модно. Но что стоит за всем этим, покрыто тайной, которую татары и сами не понимают. Татарский самозахват земель — поступь будущего хозяина? Одни преуменьшают эту угрозу, другие преувеличивают, видя в татарах завтрашних властителей Крыма, но уже теперь ясно: Крым — пороховая бочка.

Развалины Херсонеса Таврического (Таврикой греки называли ЮБК) продолжаются под водой

Вилла «Ксения»

В эту поездку я наконец понял, что значит для меня ЮБК. Прогулка в поисках утраченного времени. Чем не Пруст? Ливадия, Алупка, Мисхор, бывшая брежневская дача, на которой до сих пор живут дельфины. Это — ласточкино гнездо, из которого улетели все ласточки. Брежнев — самая большая наша ласточка! Остались стреляные воробьи. А советские объекты — Фонтан слез. Вот уже, было, достроили санаторий Академии наук под Симеизом, даже сантехнику завезли, туннель прорыли, чтобы к пляжу спускаться напрямик — и смотрю с пляжа: в середине дыра — внутри щепки в воде плавают — одна дыра. Рядом обсерватория с кипарисами. И тоже — руины. И дореволюционная вилла «Ксения» в центре Симеиза — бывшая коммуналка, с разбитыми стеклами. Мои товарищипионеры говорят: «Вилла «Ксения» — с привидениями». Да не с привидениями! С мертвыми душами! Все поникло. И цифры старых построек кричащие: 1908, 1911, 1913. Недолго кутили обитатели мавританских вилл, среднеазиатских особняков, купеческих дач с башенками, недолго. На три года дольше, чем в Питере и Москве. Сносить дорого, достраивать еще дороже.

Однако живучий, как кошка, Крым снова зашевелился. Красота ищет новых жертв. Повсюду идет индивидуальное строительство, кто во что горазд. В Симеизе меня приняли в пионеры со всеми вытекающими отсюда последствиями: горном, линейкой, медосмотром, зарядкой, знаменами и пионерскими песнями. Это не просто тоска по молодости: успешные люди среднего возраста в основном из Москвы получают удовольствие от пионерского формата как идеала радостного коллективизма. Именно эта форма дает людям расслабиться и отнюдь не способствует извращениям. В приморском Крыму постепенно складывается коммуна московской элиты, которая уже насладилась прелестями Лазурного берега и Тосканы, ей там стало скучно, и она возвращается сюда в надежде отдохнуть среди своих по-нашему.

Когда наш отряд под красными знаменами посетил Севастополь, его встретили всеобщим ликованием. Если бы на Приморском бульваре был открыт прием в пионеры, галстуки повязала бы добрая половина города. Более того, в той же веселой компании я посетил «Артек», свято хранящий свои сады и легенды. Экскурсовод вдохновенно рассказала и о ВОВ, и о Гагарине. Ничто не забыто. Крым законсервировался коммунистическим зверинцем.

У меня в детстве марка такая была — я ею очень гордился: севастопольский памятник затонувшим кораблям. На самом деле исподний Крым (исходная ментальная матрица полуострова) со своими названиями, повадками — татарская закусочная, чебуречная. В одной чебуречной — вкусно, но все чужое, манерное, на стене изображены женщины в прозрачных шароварах, одалиски. В другой — отравишься, побежишь в туалет, и там все чужое, унитазов нет, в Турции есть, а здесь — орлом. Провинция. И думаешь: вон красавица сидит с кавалером — и ей тоже орлом? Куда Ющенко смотрит? В сортирную дыру уйдут все мечты о возрождении Крыма.