Вокруг Света 2003 № 11 (2758) - [8]
Родовая приверженность местных жителей ткацким и ситценабивочным занятиям сделала эту территорию объектом хозяйственной экспансии свежевызревшего российского капитала. Поэтому точкой отсчета Иваново-Вознесенска стал не кремль или усадьба очередного феодала, а несколько фабрик-мануфактур, сгрудившихся на берегах речки Уводи. Город рос пропорционально росту амбиций новоявленной элиты, стараясь максимально соответствовать ее культурным ожиданиям. Это не требовало особого труда – вчерашние крепостные, а ныне крупнейшие промышленники и фабриканты были людьми прагматичными, знали цену деньгам и потому относились к жизни максимально функционально. Свои «Версали» и «Петергофы» они мыслили в строгой геометрии заводских корпусов и рабочих поселков с непременными театрами, клубами и парками.
Тем интереснее выглядит история создания и становления Ивановского художественного музея: собрания с уникальным культурным диапазоном – от египетских саркофагов до супрематических композиций…
Египетская мумия, древние инкунабулы, тибетские манускрипты, появившиеся в российской глубинке, заставляют грезить сюжетами, превращающими немногословного ивановского текстильщика в Индиану Джонса, Лару Крофт и Лоуренса Аравийского в одном лице. Впрочем, если бы не счастливая случайность, эта кинематографическая галерея имела риск завершиться трагически. Купив все-таки билет на злополучный рейс «Титаника», Бурылин внезапно заболел пневмонией. Узнав же о трагедии, приобрел стойкое предубеждение против поездок в Новый Свет…
Разветвленная агентурная сеть прытких посредников-антикваров регулярно приносила ему интересную «добычу». Среди его агентов особенно часто значатся торговец древностями Ермолай Запорожский из Керчи и господин Прато-Римский из Италии. Эти люди с «говорящими» фамилиями были хорошо осведомлены о пристрастиях и пожеланиях ивановского купца и неустанно добывали сведения о редких находках. Так г-н Прато-Римский докладывал в сентябре 1910 года о расценках на средиземноморскую старину из города Рима: «…купиль Гробница исъ подношку, й буста Нерона, на обше ценну 1500. лир исъ ихны упаковку (три яшикъ под № 6018. – 19-20. й хоторы отправлялне на Ваше адресъ по ж. Дорогъ на маломъ скоростй.) 16го 3.й Сего Сентябръ-».
Подобные донесения прибывали к Бурылину со всех концов Старого Света. Но не следует заблуждаться на его счет. К удивлению коллег и к явному неудовольствию прагматично настроенной родни, помыслы Бурылина оставались вполне романтичными, лишенными малейших признаков корысти. Ни погружение в экзотическую роскошь, ни обустройство антикварной лавки нисколько не волновали его одержимое сознание. Бурылин сочинял Музей. Музей-текст, музей-послание – замысловатую иллюстрацию, воплотившую его личный образ мироздания. Несметные сокровища, лишенные неугомонным фабрикантом своей исторической родины, становились буквами, знаками, символами этого образа, кропотливо, шаг за шагом, складываясь в искомую «коллекцию, представляющую мир».
В итоге произошло, пожалуй, самое удивительное деяние Бурылина – Музей промышленности и искусства. Еще в 1905 году в «Справочной книге для русских библиофилов и коллекционеров» (составитель Е.А. Шуманский) можно было прочитать: «Как по количеству предметов, так и по ценности и редкости их, музей Д.Г. Бурылина нужно считать одним из лучших частных музеев России». Впрочем, для публичных осмотров музей стал доступен лишь в канун Первой мировой войны. «Послание потомкам» наконец-то было завершено, и теперь Бурылин прочил ему роль ключевого пункта своего завещания родному городу.
Нагрянувшая революция внесла свои коррективы в романтический настрой магната-собирателя. Наличие подобного музея в Третьей пролетарской столице (по прижившейся легенде, именно так называл Иваново-Вознесенск Ленин) являлось серьезным поводом для его немедленной национализации, и Бурылину пришлось расстаться со своим детищем еще при жизни. Музей был переименован в Иваново-Вознесенский губернский краеведческий музей, а сам Дмитрий Геннадьевич по личной просьбе М.В. Фрунзе спешно переквалифицировался в хранителя-экскурсовода теперь уже бывшего своего имущества. Дальше были первые годы советской власти и многочисленные разделения коллекции: сначала по тематическим разделам, затем – уже после Великой Отечественной – раздача изрядной ее части пострадавшим музеям Крыма, малопонятное распределение в пользу Эрмитажа уникального масонского собрания и фрагмента восточной коллекции – в пользу Музея Востока. Но все же наиболее ценной половине бурылинского наследства суждено было остаться дома. В 1959 году большая часть восточных экспонатов и почти не потревоженный Древний мир переехали в только что образованный Ивановский художественный музей, в одночасье сделав его одним из наиболее интересных музеев Центральной России.
В качестве завершающего аккорда бурылинских поисков формулы мироздания история преподнесла нам еще один красивый сюжет. Когда-то, отдавая деньги на столь важное для текстильной столицы Реальное училище, Бурылин и не подозревал, что именно в этот момент он создавал свой Музей. Что именно здесь спустя четверть века после его смерти обретут долгожданное равновесие многочисленные сюжеты его нелегкой судьбы.
