Вокруг Света 2003 № 11 (2758) - [7]
Боевой «рельсотрон», способный разогнать килограммовый управляемый снаряд до скорости несколько десятков километров в секунду, будет иметь длину не менее 100 метров. Огромные шары на переднем плане – мощные батареи конденсаторов, которые выдают миллионы Ампер, необходимые для разгона снаряда.
Но теперь – о главном. Какова может быть цель «звездной войны»? Обычно войны ведутся за контроль над чем-то архиважным – жизненным пространством, рынком сбыта, богатыми колониями, источниками сырья, удобными путями… Но в космосе ничего этого нет. Другие планеты Солнечной системы для жизни непригодны, да и сырье там добывать дороговато. Что же остается? Остается сам космос!
В те годы, когда первое испытание ядерного оружия еще не было произведено, но к этому уже все было готово, за океаном бытовало мнение, что та держава, которая первой выведет в космос ядерное оружие, и будет править миром. В конце 1940-х, когда Р. Хайнлайн именно об этом написал свою книгу «Орбитальный патруль», ни у кого не было сомнений, что это будет за держава. А в конце 1950-х, если быть точнее, то 4 октября 1957 года, идея централизованного контроля над планетой утратила свою актуальность. Но – забыта не была. С тех пор люди узнали, насколько на самом деле мала их родная планета. Но из этого знания был сделан, в том числе и совсем неочевидный, вывод.
Оказывается, нет нужды постоянно держать в космосе армаду спутников с ядерными зарядами, их можно очень быстро доставить через космос в нужную точку с помощью баллистических ракет… То, о чем велась речь в этом материале, пока располагается где-то посередине между фантазиями писателей и инженерными разработками. Но в космосе уже сегодня находится много такого, без чего не могут обходиться и военные, и гражданские службы, и даже простые жители Земли, уже не мыслящие своей жизни без спутниковых телефонов и системы GPS. Но об этом – в следующем номере.
Андрей Паршев
Музеи мира: Сокровища «русского Манчестера»
Фабрикант Дмитрий Геннадьевич Бурылин слыл среди своих собратьев по текстильно-мануфактурному делу странным чудаком и опасным оригиналом. Постоянно отвлекаясь от текстильных будней, господин Бурылин с завидной регулярностью предпринимал вылазки в страны Европы, Азии и Африки, из которых возвращался в сопровождении многочисленных ящиков, наполненных предметами экзотических культов и неведомых ритуалов, неизвестного оружия и нечитаемых книг…
Современный ежедневный посетитель Ивановского художественного музея, пожалуй, даже не ведает, что представшая его взору экспозиция скрывает одну из самых остросюжетных историй возникновения музейных коллекций.
«Музей – это моя душа, а фабрики – источник средств для жизни и его пополнения» – так, довольно практично, рассуждал Дмитрий Геннадьевич, человек, чьими великими стараниями было составлено одно из самых больших и интересных частных собраний в дореволюционной России, которое он принес в дар родному городу.
Здание Ивановского художественного музея, как и полагается для «Русского Манчестера», так на рубеже XIX—XX веков называли промышленный город Иваново-Вознесенск, является строгим сооружением из красного кирпича, использовавшегося в XIX веке для промышленных и партикулярных объектов. Идеальное месторасположение музея, разместившегося на одной из двух основных магистралей города, делает его удобным топографическим ориентиром и реальным центром культурных событий городской жизни. Строгость музейного интерьера дисциплинирует зрителя, не давая возможности затеряться в бесконечных лабиринтах музейных залов. Сдержанный пафос музейной торжественности приводит в равновесие симметрия, возникающая благодаря оси парадной лестницы, увенчанной статуэткой козочки из Геркуланума.
Поднявшись по парадной мраморной лестнице, упираешься прямо в античные амфоры и помпейские мозаики – точку отсчета музейной экспозиции. Направо – история искусства от Древнего мира до «Голубой розы», налево – временная выставка – художественный проект. По утвердившейся музейной традиции парадные залы обычно отдаются во власть постоянной экспозиции, вытесняя сменные выставки «на обочину» мансард, коридоров, «комнат прислуги» и прочих второстепенных помещений. Ивановский музей решился на весьма радикальный жест, отдав под проекты половину выставочных площадей. Для российских музеев такая ситуация поистине уникальна.
Абсолютно симметричное пространство уравнивает выставочные эксперименты и классическое искусство из запасников. Экспозиционные залы снимают традиционный конфликт музейной антикварности и реального времени, тем самым дистанция между прошлым и будущим, старым и новым, столичным и провинциальным преодолевается самым благоприятным образом. Горизонтальная протяженность экспозиции уравновешивает в правах и мерную статику Древнего мира, и хрестоматийную монотонность русского искусства XIX века, и энергетику экспериментальных проектов.
Возникновение города Иванова вряд ли сопоставимо в плане сюжетной привлекательности с хрестоматийными случаями градообразования. Не было в этом событии ни величия геополитической воли, ни территориально оформленной сверх-идеи. Безуездный город Иваново-Вознесенск родился на волне пореформенного промышленного бума, сложившись из двух соседних сел с общими ремесленными корнями.
