Вокруг Света 1998 № 07 (2694) - [15]
Тут историк поднял руку: тишина! Иногда можно услышать, как бьется сердце святого Наума. В наступившей тишине еле слышались мерные звуки. Чудо? Я впервые в жизни стал свидетелем чуда и подтверждаю: послышались тихие-тихие мерные удары, похожие на удары сердца.
Тишину нарушил историк:
— Гробница стоит на очень древней крепостной стене, уходящей к озеру. Когда на озере прибой, его удары о стену доносятся сюда.
...На очень древней стене. И все, что здесь построено, зиждется на фундаменте византийской, римской, фракийско-иллирийской и Бог весть каких еще древних эпох. Одни камни вырастают из других, а на них растут следующие. Как древние слова в обыденной речи, они не стали мертвыми, эти развалины...
И именно все это вместе порождало ощутимое видение непрерывности жизни — под этим синим небом среди этих рыжих по ранней весне гор.
Та же непрерывность, что и в бесконечных, заунывных и трогательных мелодиях, что и в танцующих цепочках людей. Так танцуют под схожую музыку везде в этих краях — к северу, югу, западу и востоку от Македонии. И похожи «фустанелы», что носят мужчины, — плиссированные юбочки, в которые переходит подол длинной рубахи, и такие же шерстяные передники на женщинах, и так же повязаны платки.
И на древних камнях стоят новые камни.
...У набережной стояла та же моторка. Человек, прикрывшийся блейзером, все еще не проснулся. Однако сон его был чуток. Стоило мне остановиться в размышлениях: не вернуться ли в гостиницу через озеро, как он, словно откликаясь на мои раздумья, сел, надел капитанскую фуражку и гостеприимно показал на скамью:
— Моля! Вам в гостиницу? «Метропол»?
Мы быстро сторговались. Выходило раз в пять дороже, чем на такси, а такси в Македонии очень дешевы, зато удовольствия путешествие обещало куда больше. Лодочник надел блейзер и на моих глазах превратился в капитана, пожилого охридского озерного волка с надежно обветренным лицом. Это внушало уверенность в успехе плавания.
Мы шли через озеро, и солнечный свет, отраженный голубой водой, заливал нас со всех сторон. Город Охрид, белый с рыжими крышами, поворачиваясь, карабкался в гору. Потом набережную стало видно неясно, зато появились городские кварталы, лезущие наверх по левому склону. Лодка изменила курс: город повернулся кварталами правого склона.
Рядом рыжели горы, с противоположного берега высились другие горы, а мы шли по направлению к темно-зеленым горам Албании. Вдоль берега тянулся пляж, и на него выходили широкие расщелины гор. В расщелинке тоже стояли надежные белые дома с черепичными крышами. Трусил по берегу человек на ослике. Он сидел боком, очень хорошо различимый в чистом воздухе над чистой водой.
Потом мы взяли от берега, вышли почти на середину озера. Капитан достал кружку, зачерпнул забортной воды и с наслаждением напился. Протянул кружку мне. Вода была свежа и приятна на вкус. В глубине — очень глубоко — проплыла большая рыбина, вся различимая чуть ли не до чешуи.
Свет исходил сверху и снизу, ветерок смягчал жару, и было совсем не жалко, что дорога заняла времени раз в десять больше, чем на машине по суше.
В гостинице было тихо: геодезисты завершали конференцию. Но ровно в семь заиграла музыка. Смолкло бесконечное коло, кажется, только к полуночи.
Я вышел на балкон. Было темно, — но зубьями проступали горы противоположного берега. Над озером стояло некое серебристое свечение, словно оно отдавало накопленное днем сияние неба, и на фоне этого свечения горы казались черными.
С берега донеслась музыка. Я перегнулся через перила. Светили фонари набережной. У самой воды плясали и пели геодезисты.
О чем они поют? Ничего, завтра расскажут в парикмахерской…
Лев Минц / фото Игоря Стомахина
г. Охрид. Македония
Земля людей: «Как здоровье семьи?»
Этот вопрос я задавал каждый день Хабибу, прежде чем отправиться в поездку по Дубаю или в Абу-Даби. На Востоке, в арабских странах, не принято расспрашивать мусульманина о семейных делах, тем более справляться о здоровье жены, поэтому и появилась такая вежливо-обтекаемая формула, звучащая не совсем по-русски: «Как здоровье семьи?»
— Все хорошо, слава Аллаху, — обычно отвечал Хабиб, а однажды утром загадочно промолчал и лишь стрельнул своим огненным взглядом в сторону автобуса и покачал головой. Автобус был его гордостью, любимым детищем и сиял чистотой, как всегда, а обычно невозмутимый йеменец Хабиб Афан Хусейн (он и владелец автобуса, и шофер, и менеджер, и вообще на все руки мастер) выглядел несколько озабоченным. Когда автобус стал заполняться желающими прокатиться на побережье Индийского океана, я тоже поднялся по ступенькам и обомлел.
На последнем сиденье возвышалось нечто таинственное в черном одеянии с наброшенной на лицо прозрачной чадрой. В ответ на мой вопросительный взгляд Хабиб лишь смущенно пробормотал:
— Жена решила со мной поехать, посмотреть, как я тут управляюсь.
До сего случая мы ни разу после свадьбы Хабиба не разговаривали с ним о его жене Фатиме. Я лишь знал, что он «привез жену». Но это не значило, что выбор он сделал сам. Традиционно у арабов невесту выбирают родители. Невесту Хабибу помогли найти родственники. Хотя сейчас у юношей и появилось больше возможностей выбрать себе суженую — мир, хочешь, не хочешь, стал более открытым.
