Вокруг Света 1995 № 08 (2659) - [17]

Тут славяне разных племен — из-под Белоозера и со Старой Рязани. Славяне послемонгольской эпохи — и ошибался Александр Блок — нет, глаза-то у них, может, и жадные были (и руки загребущие, как доказала история), но не узкие, не азиаты они... Зато по соседству и вправду азиат, но не чисто монгольский тип — это сам грозный Тамерлан. Чуть подальше — восстановленный Герасимовым византийский лик Ивана Грозного, в жилах которого текла кровь коварных греческих императоров. Казачий атаман Сирко, исследователь Камчатки Крашенинников... А вот и совсем близко к нам: у самого выхода из «галереи» стоит бюст старого скуластого карела — это Архиппа Перттунен, он же Архип Пертуев — один из основных рунопевцев «Калевалы» в прошлом веке. Он не похож на финнов-суоми; типичный финн — скорее, сам собиратель эпоса, академик Петербургской Академии Элиас Леннрот, запечатленный прижизненно...

— А теперь обещанная встреча... — Татьяна Сергеевна приглашает меня пройти в ее рабочую комнату.

Передо мной на подставке — лицо пазырыкской «принцессы», его мечтал я увидеть на Алтае, и мое желание исполнилось...

...В то утро над Чуйской долиной голубело чистое небо, и лишь вершины отдаленных Курайских гор на востоке были покрыты прозрачными облачками. Автобус, полный темнолицых алтайцев, быстро мчался на север по знаменитому Чуйскому тракту к Горно-Алтайску. Вдалеке проплывали снежные цепи гор, к самой дороге подступали живописные ущелья, их сменяли треугольные, покрытые снизу доверху горными лесами склоны, они расступались долинами, в которых скрывались поселки. Некогда по трудной верховой тропе, вдоль реки Чуй, ходили караваны отчаянных «чуйцев» — купцов из Бийска, торговавших с Монголией и Китаем. И лишь на заре нашего столетия при помощи динамита была проложена проезжая дорога, облегчившая связь с отдаленными районами Алтая.

Час шел за часом, минуло обеденное время, мы проехали поселок Онгудай, расположенный в котловине, в двухстах пятидесяти километрах от Горно-Алтайска; этот поселок был как бы естественной границей между скотоводческими районами, где жили в основном алтайцы, и земледельческими, населенными русскими. И тут я заметил молодую алтайку в розовом костюме, сидевшую недалеко от меня. Ее горбоносый профиль так живо напомнил мне лицо укокской «принцессы»... Точнее рисунок-реконструкцию, его мне показывали в лаборатории на улице Вавилова еще до моего отъезда на Алтай. Уже тогда Балуева работала над «принцессой».

Я с нетерпением ждал остановки автобуса. Наконец он притормозил у горного источника, вырывавшегося струями из пасти деревянной медвежьей головы. Пассажиры вышли, вышла и девушка. Теперь я мог разглядеть ее анфас. Я увидел продолговатое лицо с тонкими чертами и монгольский разрез глаз. Однако оно не напоминало ни округлые лица казахов, ни более прямоугольные алтайцев. Завязав с девушкой разговор, я выяснил, к своему изумлению, что, хотя живет она в Семипалатинске, однако бабка ее родом из Чуйской долины, отделенной от Укока лишь одним перевалом! Было ли это совпадением? Разговоры предшествующих дней в экспедиции археологов, сверкающая красота гор разбудили воображение — я полагал, что передо мной живой прототип пазырыкской «принцессы». К моему отчаянию, девушка, несмотря на все проявленное мною красноречие, наотрез отказалась фотографироваться...

Но теперь, увидев скульптурное лицо в лаборатории, я не жалел, что получилось именно так. Увы! Все мои предположения, равно как и Натальи Викторовны Полосьмак, первооткрывательницы мумии, о смешанных европеоидно-монголоидных чертах «принцессы» рассыпаются точно карточный домик. Я вижу узкое лицо представительницы европеоидной расы, с высоким лбом, обрамленным косами, с высоким, как говорят специалисты, носом, то есть заметным, выступающим. Оно привлекательно, хотя выглядит, может быть, постарше данных Татьяной Сергеевной 20-25 лет, что, вероятно, объясняется тяжелыми условиями жизни и ранним взрослением. Впрочем, как выглядело это лицо в день смерти, по костным останкам не установить — на губах играет слабая улыбка вечности...

Это лицо дочери тех племен, что по крайней мере с раннебронзовой эпохи афанасьевской культуры, с III, а то и IV (по предположениям В.И.Молодина) тысячелетия до н.э., населяли Евразию до берегов Байкала. Конечно, лицо «грацилизировано» развитием культуры — выше и уже, чем у «бронзовых» людей; черты более твердые, нижняя челюсть мощнее, чем у славянки XII века. Однако мы вполне могли бы встретить такое лицо сегодня на наших улицах...

— Татьяна Сергеевна, а какова технология создания скульптурных реконструкций?

— Вначале, как вы уже видели раньше, я восстанавливаю профиль — воссоздаю нос и очертания лица. Нашими экспедициями сделаны тысячи промеров (при помощи ультразвукового сканера) представителей всех национальных групп нашей страны, и на этой основе разработаны стандарты толщины лицевых тканей. Они позволяют производить максимально точную реконструкцию. Важно и то, что мы давно уже работаем с живыми людьми, в отличие от зарубежных исследователей, ведь посмертное опадание тканей не позволяет получить прижизненную, «живую» реконструкцию...