Вокруг Света 1994 № 08 (2647) - [25]

Местные, наблюдавшие за ловом, удовлетворены — они ведь предупреждали, что тем и кончится. Рыбинспектор и его молодчики также довольны. Они сидят в теплом «газике» и выражаются в том духе, что неплохо бы нам закругляться и убираться подобру-поздорову. Какие милые здесь люди! В конце концов они уезжают. Как раз вовремя, чтобы не заметить залетевшую в невод семужину килограммов эдак на пять. Нет худа без добра — вечером будет пирог с рыбой.

Кажется, сеть вобрала в себя всю ламинарию Белого моря. Порядком вымотавшись, мы возвращаемся уже в темноте. Все твердо решили завтра взять реванш.

На следующий день продолжить охоту не удается. Бывшая до сих пор ласковой и приветливой, погода оскалила зубы. Началась пыльная буря. Вернее, это был обычный ураган, но здесь благодаря эрозии почвы ветер поднял в воздух тучи песка. Совсем как в пустыне. День стал серым и пронизывающе колючим. Оборвалась телефонная связь. Затрещали ветхие крыши домов.

Наконец небо прояснилось, и мы отправились к месту лова. За три дня песок перекроил все на свой лад. А что не смог — засыпал. Но белухи песка не испугались: в назначенный час стоячей воды их белые спины показались в проливе. Все ближе и ближе. Все бегают и суетятся. Полуодев водонепроницаемый костюм, мы с товарищем прыгаем в плот. Наша задача — стравливать сеть. Рывок, и лодка с привязанным к ней плотом несется в обход стаи. Все отлажено, вымерено и продумано. Животные не смогут уйти. Сеть рвется из рук -только успевай шевелиться. Вот уже видно, как две белухи заметались внутри сужающегося кольца. Еще десять минут, и все кончено. Но внезапно одна из них разворачивается в сторону моря и идет на таран. И проходит сквозь невод, как нож сквозь лист бумаги. А за ней и другая — даже ходу не замедлила ни на миг. Вид у нас очень глупый и ошалелый. В одну секунду морские исполины перечеркивают все наши усилия, всю экспедицию.

Все стоят и тупо смотрят на две дыры в сети, лежащей на берегу. И как мы могли вообразить, что вот так, запросто, справимся с этими громадинами? Я почему-то уверен, что, выдержи сеть, — подвело бы что-нибудь другое. Хорошо хоть местных мудрецов нет на берегу. Вот бы они посмеялись, на все это глядючи. Как ни верти, а правы все же оказались они. В глубине души я рад за белух. В борьбе человека с природой я всегда на стороне природы. Может быть, это глупо, не спорю. Но море их дом, и они так красивы в своем доме, в своей вольной жизни...

— Счастливо оставаться, — шепчу я, повернувшись в сторону моря.

На следующее утро мы собирались домой. Закинули в грузовик снаряжение, сели и поехали. Собаки долго бежали за нами, иней серебрился в воздухе. Исчезал за окошком разноцветный северный край. И опять билась о борт плохо привязанная бочка из-под бензина.

Алексей Мыцыков Фото автора

Орегонский ковбой и другие

Р эй Хикс начинает балагурить, едва продрав глаза — а встает он на заре, — зато не умолкает до вечера. Он рассказывает свои байки и на фольклорных фестивалях, и детям в местных школах, да и просто любому прохожему, случайно заглянувшему на огонек. И вот что интересно: пока Рэй не приступил к очередной сказке, он говорит с таким акцентом, что неаппалачскому чужаку его не понять, но стоит ему только начать — и чистый, выразительный голос Хикса буквально завораживает слушателя. И прононс — просто английский.

Рэй, двухметровый великан, и его жена Роза живут в каркасном доме на Бич-Маунтен, в том самом, в котором Рэй был рожден. Неподалеку процветают горнолыжные курорты, а в их дом электричество провели только в пятидесятых, водопровода нет и по сей день, да и удобства все — во дворе. Словом, мало что изменилось с тех пор, как английские предки Хикса начали осваивать Америку около двухсот лет назад.

Они-то и привезли с собой из старой доброй Англии сказки про Джека. Да только сказки те так прижились в Аппалачах, что теперь уже и не поймешь, кто из Джеков — англичанин, а кто здешний. Хикс любит повторять:

— Джеком может стать кто угодно, поставь себя только на его место.

Сказки он впервые услышал еще мальчишкой, от деда. Услышал — и на всю жизнь влюбился в них.

— Может быть, Создатель специально выбрал меня, чтобы сохранить наши байки, — говорит Рэй. — Узнав какую-нибудь новую историю, забыть ее я уже не могу.

Не один раз доводилось Хиксу слышать, что его сказки умрут вместе с ним, только Рэй в это не верит.

— Никуда они не денутся, — говорит он, улыбаясь, — пока на этой земле хоть кто-нибудь живет.

Что общего у Рэя Хикса и скрипача Деви Бальфа? Или резчика по дереву Лейфа Мелгорда? Или волынщика Джо Шэннона? Совершенно разные люди. Одно объединяет их: все они — граждане великой страны, Соединенных Штатов Америки.

Как и Дафф Севир, чьи седла так ценятся орегонскими укротителями мустангов. Девяносто процентов настоящих ковбоев пользуются упряжью Севира.

— Это в нашем деле все равно, что «мерседес-бенц» для парней с Уолл стрит, — в один голос заявляют постоянные участники родео.

Братья Билл и Дафф Севир открыли свое шорное дело в 1956 году — и с тех пор недостатка в заказах испытывать не приходилось.