Вокруг Света 1994 № 04 (2643) - [22]

Десятки вопросов возникали у меня. Вот, например, закругленный выступ каменной кладки, подернутый оранжевым лишайником, что торчит из земли наподобие дикого камня. Чем он был в прошлом? Частью свода какого-нибудь храма или аркой городских ворот?

Археологический раскоп метров десяти длиной. Днище усеяно житейским мусором XX века. Открыт для обозрения участок какой-то стены. Быть может, это остатки знаменитых карфагенских укреплений, которые поражали современников своей прочностью и длиной? Полумиллионный город был защищен 34-километровой лентой стен из тесаных камней, толщиной в девять и высотой в пятнадцать, метров. О масштабах этого циклопического сооружения говорит тот факт, что, внутри стен располагались загоны для нескольких сот боевых слонов, склады фуража, а над ними — конюшни на 4 тысячи лошадей и казармы на 20 тысяч пехотинцев. Какие же непостижимые для нашего разума затраты мускульной энергии и человеческие жертвы потребовались римлянам, чтобы сокрушить эти бастионы, яростно защищаемые карфагенской армией!

Пунийцы, римляне, берберы, нумидийцы, вандалы, византийцы, арабы, норманны, крестоносцы, турки, французы — кто только не владел этой землей... Немногие из них строили. Большей частью жгли, разрушали, грабили и исчезали, растворившись в других народах, потерявшись неведомо где... Только сравнительно недавно люди, живущие здесь, научились мирно сосуществовать.

Чем выше взбираешься на холм, тем больше распахиваются дали. Слева видна серая лента шоссе, по которой неслышно несутся автомобили. Еще левее сквозь марево проступают очертания здания аэропорта и блестящие самолетики, выстроившиеся на поле. Дальше на фоне горного кряжа громоздятся кварталы Туниса: темное пятно медины — старого города с огромным базаром, кривыми переулками и мечетями — окружено прибоем белых многоэтажных домов, утесами отелей и штаб-квартир могущественных корпораций. Вершина кряжа окутана сизой дымкой, предвещающей приближение вечера. А справа, на востоке, уходит за горизонт выпуклая линза моря с разливом желтого света на темной воде...

За все время, пока я шел, мне не встретилось ни единой живой души. Ни единый звук не нарушил первозданную тишину. Только высокие стебли трав, выдубленных солнцем и ветром до мертвенной белизны, шуршали от неосторожного прикосновения к ним.

Наверное, такой же тишиной, подумал я, встретил этот холм колонистов, явившихся сюда через сто с лишним лет после разорения Карфагена, чтобы, согласно рескрипту императора Октавиана, начать заселение пустынного места. К тому времени вода давно растворила и унесла прочь рассыпанную здесь в знак проклятия соль, а дикие травы затянули рубцы борозд, укрыв под собой останки пунической цивилизации. Уже тогда никто не знал в точности, как выглядели улицы и площади Карфагена, сколько в нем было храмов, куда увезли оставшиеся после погрома скульптуры, что представляло собой собрание пунических рукописей, частью сожженных, частью раздаренных победителями союзным африканским царькам. Правда, живая речь пунийцев еще несколько веков звучала, постепенно исчезая, в колониях Рима. Потомки обращенных в рабство и случайно уцелевших граждан Карфагена пересказывали друг другу на языке предков предания о процветании и гибели своей родины.

Руины былого величия

На вершине Бирсы, представляющей собой небольшое плато, находится еще один исторический заповедник, фрагменты городской планировки сохранились здесь благодаря случаю. Дело в том, что римские поселенцы захотели расширить площадку для строительства и засыпали целый квартал руин галькой. Под трехметровой толщей сохранились в неприкосновенности основания домов, и, когда архитекторы раскопали южный склон Бирсы, из небытия вернулся кусочек карфагенской жизни.

Если спуститься вниз по нескольким пролетам лестницы, собор Людовика Святого исчезает из вида, над головой оказывается только небо, впереди — морской пейзаж с горой Джебельбу-Карнин, а справа и слева — коралловые веточки фундаментов, вырастающие из толщи холма. Нетрудно вообразить себя на узкой улочке Бирсы в пору расцвета Карфагенской державы.

Можно представить тесно поставленные шестиэтажные дома, сложенные из обожженного плоского .кирпича и покрытые цветной штукатуркой, причудливые храмовые строения с медными крышами, сочетавшие в своем облике черты храмов Египта, Финикии и Эллады, мраморные дворцы карфагенской знати с мозаичными полами. Во внутренних дворах устраивались цистерны для хранения питьевой воды, поступавшей по акведукам. Остатки этих сооружений сохранились — вот они, эти уходящие в таинственную глубину каменные колодцы. Среди красноватого камня виднеются куски керамических труб — бывшая система городской канализации. Если добавить, что именно пунийцы первыми стали мостить улицы камнем, то Карфаген следует по праву отнести к наиболее благоустроенным городам древности.

Непременной частью городского пейзажа были, конечно, мастерские ремесленников, лавки и рынки. Карфагеняне не только достигли совершенства в судостроении, они умели обрабатывать железо, медь, свинец, бронзу и драгоценные металлы, выковывали оружие, выделывали кожи, ткали и окрашивали ткани, изготавливали хорошую мебель, керамическую посуду и украшения из драгоценных камней, золота, слоновой кости и стекла. В город из окрестных латифундий доставлялись на продажу хлеб, виноград, оливки, инжир, миндаль, гранаты, мед, воск, вино и другие плоды земли и труда. Не случайно римляне перевели на латинский язык многотомное сочинение Магона по агрономии — пунийцы весьма преуспели в сельском хозяйстве.