Вокруг Света 1993 № 03 (2630) - [21]

Седьмая зарубка. Крэйг все слабел. И теперь он был совершенно уверен, что Хоффманстааль вообще ничего не ест.

Только когда на планшире выстроились в ряд уже девять зарубок, Крэйг обнаружил, что Хоффманстааль все-таки ест.

Была ночь, и волнение было немного сильнее обычного. Шлепки волн в борта шлюпки разбудили Крэйга, хотя в последнее время он спал очень глубоким, похожим на транс сном. Он ощутил какое-то недоброе, давящее присутствие.

Крэйг пошевелился и почувствовал, что это чувство исчезло. Сквозь ресницы он увидел на фоне усеянного яркими звездами неба силуэт Хоффманстааля.

— Вы кричали во сне, мой друг. Вас беспокоят кошмары? — Голос был встревоженным, заботливым.

— Горло... горло болит... горит... я...

— Это морской воздух. Соль в воздухе... Не тревожьтесь, к утру вы поправитесь.

Лицо Крэйга было точно гипсовая маска — ничего не чувствовало. Губы не слушались.

— Мне кажется... по-моему, я — умираю...

— Нет! Ты не умираешь! Ты не можешь умереть! Если ты умрешь — умру и я!

Крэйг размышлял над этими словами. Лодка колыхалась на волнах, и это укачивало, успокаивало его. Ночь была прохладной, но он не мерз. Он был слаб, но спокоен; ему было страшно, но и как-то непонятно покойно и хорошо. Голова откинута, дышится легко. Он вдруг увидел, как прекрасно небо.

Созвездие Персея скользило к западному горизонту, и Крэйг почти бессознательно отметил, что переменная звезда Алголь находится в стадии максимальной яркости. Он блуждал взглядом по небу, называя про себя созвездия. Рыбы уже были не видны. Рыбы... За бортом плеснула вода. Акула? Кровожадные твари. Акула...

Дракула.

Слово застряло в сознании. Оно словно бы поворачивалось там, пока подсознание исследовало его.

Затем оно вернулось в сознательную часть разума — резко, как удар.

Теперь он знал.

Он приподнялся на локтях (они плохо держали вес его тела).

— Хоффманстааль,— сказал он,— вы ведь вампир, правда?

В темноте прозвучал глубокий, звучный смешок.

— Ответьте мне, Хоффманстааль. Вы вампир?

— Да.

Крэйг потерял сознание. Очнулся он уже днем. Казалось, что тьма слой за слоем сползает с его глаз, а сам он все ближе поднимается к свету из бездны. Во тьме светился крохотный тусклый красновато-оранжевый диск; постепенно он раздувался, разгорался и наконец заполнил собой весь мир. Тьма ушла, и теперь Крэйг широко открытыми глазами смотрел на слепящее солнце.

Он судорожно сглотнул и повернул голову. И, словно его уши вдруг открылись, услышал мелодию. Кто-то, пока неразличимый за хороводом огненных пятен, насвистывал немецкую песенку.

Хоффманстааль...

Хоффманстааль сидел на корме, покойно сложив на коленях мускулистые, опушенные золотом руки.

Свист оборвался.

— Доброе утро, мой друг. Вы долго спали. Надеюсь, вы хорошо отдохнули.

Крэйг смотрел на него в упор, беззвучно шевеля губами.

Высоко вверху раздался резкий крик чайки. Ей ответила другая, скользившая над самой водой.

Хоффманстааль улыбнулся.

— Не смотрите на меня так. Уверяю вас, я почти совершенно не опасен— Он мягко рассмеялся.— Могло быть ведь и гораздо хуже. Представьте себе, например, что я был бы, к примеру, вервольфом. А?

Несколько секунд он ждал ответа, потом продолжил:

— О да, ликантропия вполне реальна, реальна, как эти чайки. Или, проводя более подходящую аналогию,— реальна, как эти акулы. Знаете, как-то в Париже я целых три месяца прожил с одной молодой особой. Днем она была мойщицей в публичных банях, а ночью — волком. Вернее, вервольфом — это не совсем одно и то же. Она выбирала свои жертвы по их...

Крэйг оцепенело слушал, сознавая, что Хоффманстааль просто болтает, стремясь отвлечь его. История о даме-оборотне постепенно сошла на анекдот, вне всякого сомнения выдуманный: Хоффманстааль сам засмеялся и, похоже, немного обиделся, когда Крэйг даже не улыбнулся в ответ. Этот могучий человек был довольно чувствителен и раним. Чувствительный вампир! Чувствуя, что Крэйг испытывает к нему отвращение, Хоффманстааль пытался спрятать смущение в потоке слов.

— ...и когда жандарм увидел, что пуля, которая убила ее,— обыкновенная, свинцовая, он сказал: «Месье, вы обошлись с этой pauvre jeune fille неблагородно». Ха! Естественно, для меня это был довольно грустный момент, и все же...

— Перестаньте! — выдохнул Крэйг.— Превратитесь...превратись в нетопыря и улетай. С глаз моих долой... напился моей крови...

Он попытался отвернуться, но локти разъехались, и лопатки со стуком ударились о днище лодки. Он лежал с закрытыми глазами, и в его горле стоял ком — одновременно хотелось смеяться и тошнило.

— Я не умею превращаться в нетопыря, друг мой. Мерзкие созданьица...— Хоффманстааль тяжело вздохнул.— И в гробу я не сплю. И, как вы уже заметили, свет для меня безвреден. Это все предрассудки. Суеверия!.. Вы знаете, что мой дед умер оттого, что ему пробили сердце осиновым колом? — Его брови сердито встопорщились.— Поверьте уж, мы, те, кто отличен от вас, больше должны бояться суеверных невежд, чем они — нас. В конце концов, их так много, а нас так мало!