Вокруг Света 1993 № 01 (2628) - [17]

Ностальгия по прошлому?

За время пребывания в Парагвае мне не раз, и от самых разных людей, приходилось слышать, что-де отдай Стресснер власть лет эдак десять назад, и, глядишь, в самом деле вошел бы в историю этой страны как отец-благодетель, железной рукой установивший здесь мир и порядок, создавший условия для ее пусть умеренного, но непрерывного экономического роста.

Действительно, сейчас редко от кого, разве что от прямых жертв репрессий или родственников замученных в застенках режима да пропавших без вести патриотов, услышишь недоброе слово о первой четверти века его правления. Ностальгия по «старым добрым временам», когда и вода была мокрее, и небо голубее, и все были сыты, одеты и довольны, — дело известное. Здесь тоже поговаривают, что при Стресснере были в стране и дисциплина, и мир, и порядок, каждый знал свой шесток и «не высовывался». Не то что ныне — и манифестации, и забастовки, и захваты крестьянами земель, и постоянно возникающие скандалы с коррупцией и контрабандой, все чем-то недовольны, все время чего-то требуют. И не было раньше ни этих профсоюзов, ни этих бесчисленных, рвущихся к власти политических партий, и никто не осмеливался посягать на авторитет и доброе имя канонизированных национальных героев.

Ворчат «ностальгики», огрызаются на «новые времена» и «эту демократию», вздыхают по прошлому; когда все было просто и ясно, а заодно и по его символу — диктатору Стресснеру и царившему при нем кладбищенскому миру и порядку. И сетуют, что подвел их «вождь «Мбурувича», «пересидел». Да, не знают меры диктаторы, но и их окружение помогает им, потому что за спиной покровителя вольготно жиреть на государственной ниве, творить беззакония. Вот и подгнил «Мбурувича», проворовался вместе со своей семьей и свитой, столкнул страну в болото повальной коррупции и казнокрадства.

Только один пример. Во время второго приезда в Парагвай меня пригласили на открытие последнего, 18-го блока гидроэлектростанции Итайпу. Событие по парагвайским, да и по латиноамериканским масштабам грандиозное, под стать самой ГЭС — крупнейшей в мире и размерами, и выработкой электроэнергии — 12,6 миллиона киловатт. Совместная парагвайско-бразильская стройка началась в середине 1975 года. Вот тогда-то хлынули в Парагвай доллары водопадом. Именно тогда и поднялись в столице первые небоскребы, стали строиться современные автострады. Валютные резервы намного превысили внешний долг, страна стала набирать темпы экономического роста, открывались неплохие перспективы развития. Но «легкие деньги» вскружили головы правителям, напрочь коррумпировали чиновников, и, когда в 1979 году строительство в основном завершилось и в Итайпу начался монтаж одного за другим энергоблоков, в страну уже вместо прогресса пришли спад и дремучий застой. Все растащили приспешники тирана. Многие из шикарных вилл, украшающих въезд в Асунсьон со стороны аэропорта, как раз строились в те, «золотые» годы. Ко 2 февраля 89-го казна оказалась почти пустой, а внешний долг достиг 2,4 миллиарда долларов. Для маленького Парагвая с 4-миллионным населением это много.

Кто знает, уйди Стресснер «вовремя», и, может быть, в самом деле люди, захваченные эйфорией крушения всего, связанного с прошлым, не срывали бы так истово его портреты, не низвергали бы его прижизненные бюсты и памятники, не переименовывали бы города, мосты и аэропорты. А то теперь на всю страну остался всего лишь один монумент с его изображением, да и то, наверное, потому, что запечатлен он на нем в компании с индейским вождем Ламбарэ, который встретил здесь первых испанских конкистадоров, и с тремя «отцами нации» — героем войны против Тройственного союза Аргентины, Бразилии и Уругвая и послевоенным президентом генералом Бернардино Кабальеро и отцом и сыном Лопесами. Кстати, сама история сооружения этого «последнего» памятника тоже вполне достойна времен «славного десятилетия».

Кому ставили памятники

Воздвигли его в 1982 году, то есть в самый разгар парагвайского «периода застоя». Он венчает собой возвышающийся над Асунсьоном живописный холм, названный в честь Ламбарэ. Автору проекта было заказано увековечить Стресснера как «архитектора умиротворения страны». И все было бы терпимо, ведь что ни говори, а персонажи монумента, хоть и каждый по-своему, но знамениты. Но ухлопали в его сооружение уйму денег, как теперь подсчитали, вполне достаточную для обеспечения достойным жильем все 50 тысяч жителей Чакариты, той самой «Венеции». Формально заказчиком его выступил некто Грамон Беррес, местный магнат, особа, приближенная к диктатору, получившая в подарок за столь монументальную лесть ни много ни мало все прилегающие к холму земли. После переворота меценат-мошенник, как и многие казнокрады, дабы не угодить за решетку, ударился в бега. Монумент же так и оставили нетронутым. Впрочем, как и Чакариту, чьи жители продолжают беспросветно прозябать на гниющей воде, в которой при ясной погоде очень символично отражаются государственный флаг, гордо реющий над стоящим на высоком берегу дворцом президента, и один из самых импозантных памятников маршалу Лопесу.