Вокруг Света 1992 № 09 (2624) - [35]

Наши «скиду» не могли работать в «каше» при обилии открытой воды, потому что в отличие от собак не могли плавать. «Бенджи Би» не мог проникнуть в паковый лед так же глубоко, как «Эндьюранс», который был намного крупнее. И у «Бенджи Би» не было вертолетов. Таким образом, было бы глупо пытаться следовать маршрутом Уолли, даже если предположить, что взламывание льда в 1982 году произойдет в последних числах мая, как это было в 1969 году.

Я решил придерживаться в выборе маршрута «золотой середины». Продвигаться на юг своим ходом примерно со скоростью Уолли Херберта, покуда температура оставалась достаточно низкой, а пак — относительно стабильным. Однако, когда местные условия ухудшатся настолько, что взламывание льда станет неминуемо, тогда я найду поле, такое же прочное, как у Папанина, на котором мы и будем дрейфовать на юг в ожидании прибытия в наивыгоднейшую точку для снятия, где-то неподалеку от Гринвичского меридиана, западнее или восточнее. Таким способом мы доберемся до «Бенджи Би» в крайней точке дальности действия судна во льдах до наступления полярной ночи и формирования молодого льда, который вытеснит судно из Арктики. Еще никому не удавалось пересечь Ледовитый океан за одно лето, но, если бы в нашем распоряжении оказалось чуть больше времени при условиях сохранения прочности льда и удачном маневрировании судна, мы, пожалуй, смогли бы добиться этого.

Температура воздуха держалась ночью в пределах минус 20 и повышалась днем. Лицевые маски стали не нужны. По всем правилам, я мог рассчитывать еще недели на четыре до взламывания льдов, если бы погода оставалась нормальной. Однако этот год по части капризов климата оказался из ряда вон выходящим, и с каждым днем я становился все осторожней по мере того, как погода становилась мягче. Впервые почувствовал, что теперь не будет большой беды, если кто-нибудь из нас провалится сквозь лед во время пешей разведки. Выкарабкаться можно всегда, а вот риска обморожения уже не было.

Открытая вода, огромные лужи и полыньи встречались теперь на каждом километре пути, признаков формирования молодого льда совсем не наблюдалось. Часто я уходил с ледорубом вперед, чтобы отыскать дорогу в лабиринте каналов. Чарли же располагался где-то посредине, между нартами и мной, чтобы видеть все. Когда он замечал, что какая-то трещина проявляет признаки активности, он кричал и подавал мне сигналы, и я кидался назад, поэтому мы ни разу не были отрезаны друг от друга. Конечно, некому было вести пристальное наблюдение за поведением разводьев между Чарли и нартами, и в этом заключался риск, которого мы не могли избежать. За последние дни мы совершили немало акробатических прыжков, и нередко наша жизнь висела на волоске; купались наши нарты, дважды собирались тонуть и «скиду». Однако нам с Чарли удавалось спасти их.

Еще через одиннадцать километров вода отрезала нас от всего на свете, полностью окружив, поэтому мы разбили лагерь. Ветер все еще не стих, он продолжал дуть со скоростью тридцать узлов при устойчивой температуре воздуха минус 13 градусов. Обломки льда, плававшие в водоемах и в длинных протоках, все, казалось, направлялись на восток.

В палатке я сказал Чарли, что пора поискать подходящее поле для дрейфа на юг.

Конечно, одно дело решать — дрейфовать или нет, и другое — отыскать подходящее ледяное поле. С неделю я отклонялся на 15-30 градусов на восток от меридиана всякий раз, когда это позволяла поверхность льда.

В ту ночь мы преодолели всего восемь километров и добрались до поля среднего размера из годовалого льда. Это была первая надежная взлетно-посадочная полоса, которую я увидел за последние сто километров. Однако это поле было недостаточно старым для того, чтобы послужить нам плавучим домом. Уже днем Чарли однажды проснулся и почувствовал, как поле содрогается, столкнувшись с каким-то препятствием.

Широкая полынья задержала нас на несколько часов на дальнем конце этого поля на следующую ночь, однако нам удалось форсировать ее по «каше», и, к моему восторгу, мы вышли на довольно большое поле возрастом два-три года, испещренное желтоватыми округлыми буграми.

Я прошелся к его краю в самой узкой части и вскарабкался на ледяную глыбу высотой метров шесть, что дало мне возможность разглядеть ледовую обстановку к югу. Лед выглядел таким же: повсюду лужи, полыньи, «болота». Темные пятна на брюхе облаков указывали на то, что под ними обширные озера; они-то и отражались в небе.

 

Было очевидно, что, несмотря на довольно низкую температуру, продолжает происходить раннее взламывание льда. Все это случилось благодаря ненормально теплой зиме 1981 года.

Через шесть суток после прибытия мы все еще оставались на ледовом поле. Мне удалось пересечь поле и выйти на его дальнюю кромку, однако поверхность льда была по-прежнему клейкой. При более низкой температуре такой лед затвердел бы за полсуток. По мере того, как проходили дни, я стал постепенно свыкаться с мыслью о том, что Провидению угодно привести нас в неподвижное состояние, и нам оставалось только устроиться как можно лучше.