Вокруг Света 1989 № 09 (2588) - [12]

Римский клуб, как известно, заявил о себе в июле 1970 года. Это была первая неорганизация ученых, вернее мыслителей, из разных стран мира. «В мире уже есть слишком много организаций, не будем пополнять их число»,— решили в Риме, когда выписывали первые членские карточки. Далеко не все могли быть членами клуба. Только — самые из самых авторитетных людей мира, пусть даже придерживающихся разных убеждений и взглядов.

Члены клуба время от времени собирались, проводили мозговую атаку очередной важнейшей проблемы, стоящей перед человечеством, и разъезжались по домам. Но делали это не в интересах какой-то отдельной страны, нации или идеологии. Больше того, они даже и не стремились к единомыслию! К единой точке зрения. Они только делились мнением, «...добраться до самых корней истинных проблем нашего мира, которые, к несчастью, стали мировыми, а следовательно, и общими проблемами и одинаково касаются нас всех» — так сформулировал цель клуба его первый президент Аурелио Печчеи.

Никакой бюрократической пристройки к зданию клуба не было. «Мы с самого начала боялись создать организацию, внутренние потребности которой будут поглощать слишком много наших и без того ограниченных сил и возможностей. И мы предпочли остаться маленьким, не обремененным бюрократией сообществом. При этом мы отчасти руководствовались еще и тем, что идеям нужен соответствующий «климат», а он диаметрально противоположен условиям, в которых пышным цветом цветет бюрократия». Это — тоже цитата из воспоминаний Печчеи.

Темы заседаний в клубе стали своеобразным катализатором мысли и тревоги человечества. Правда, заседаний как таковых в привычном понимании этого слова как раз и не было. Встречались люди, объединенные только научными интересами. И все.

Был своеобразный «невидимый колледж», где обсуждались, как на семинаре, например, проблемы глобальной энергетики, продовольствия, здоровья и тому подобное. А о действенности этих встреч, об их отголоске можно судить хотя бы по таким событиям в мире, как, скажем, энергетический кризис 70-х годов, который возник как раз после того, как ученые заговорили об истощаемости месторождений нефти. Или — как движение зеленых. Оно появилось как раз после очередных заседаний Римского клуба.

К сожалению, очень долго Римский клуб и тем более его доклады у нас в стране были мало известны общественности или неизвестны совсем. Их либо вымалчивали, либо цитировали без ссылок на первоисточник. А «Пределы роста» Медоуза обругали потому, что, видимо, кто-то слишком хорошо понял «тайные мысли», заложенные в научную канву доклада, они-то и показались неугодными нашим ортодоксам прошлого: «Какой-то Медоуз слишком уж аргументированно, математически четко показал, что с экономическим ростом на некоем этапе развития неминуемо ухудшается экологическая обстановка и, как следствие, снижается рождаемость, увеличивается число заболеваний и т. д. и т. д.». Это не понравилось тогдашним политикам, делавшим ставку на экстенсивный путь развития экономики — на бездумное освоение новых территорий, на безудержное строительство все новых и новых предприятий, на повороты рек, создание гигантских морей и тому подобное.

Конечно, экономический рост нужен, но он возможен только до определенного предела. Его-то и обосновывал Медоуз, математик и эколог по специальности. За чертой предела уже не рост, а деградация.

Вот взять пример из нашей игры: до начала лова плотность рыбы в водоеме была максимальной. Чем больше судов, чем эффективнее велся лов, тем меньше оставалось рыбы, несмотря на ее естественный прирост. На языке математики, налицо обратная зависимость между показателями экономики и экологии. Ловить было можно, но только до определенного предела. Недоучет экологического фактора и обернулся для нас катастрофой. Катастрофой в игре?!

Профессор Медоуз показал нам на графике, где этот предел роста в нашем варианте. Потом он сравнил графики нашего экономического развития с теми, что были в жизни. Моя фирма, например, прошла те же ступени роста, что и американские компании, осуществлявшие когда-то лов у берегов Калифорнии. Теперь там безрыбный район. Коллеги-конкуренты ловили, оказывается, по схеме, зеркально отражавшей ситуацию у тихоокеанских берегов Южной Америки, тоже некогда богатейшей акватории.

— Деннис,— обратился я к профессору, вы же понимаете, люди не нарочно превращали океан в пустыню. Подобная ситуация складывается и у нас в стране. Недавно я был на Камчатке, и там тоже уловы рыбы очень упали, суда используются так же, как и у нас в игре на последнем ее цикле, даже не вполсилы. В чем же, по-вашему, причина нынешней неуправляемости ресурсами?

— В экологической безграмотности общества,— кратко ответил Медоуз.

Действительно, слишком уж въелось в наше сознание положение, о котором теперь многие и не подозревают, выдвинутое Сталиным в 1938 году в статье «О диалектическом и историческом материализме». Эта работа отрицала изменение географической среды, то есть природы, под воздействием хозяйства. Сталинские мысли вошли в плоть и кровь. Поэтому столь рьяно и нападали наши ученые на «Пределы роста», безукоризненно доказывающие как раз обратное.