Вокруг Света 1989 № 04 (2583) - [3]

Из рапорта капитана Немирова: Выход из Хобарта 20 февраля, суббота. Много провожающих. Все с добрыми напутствиями. Уходить было очень трудно (в моральном плане), т. к. теперь уже точно знали, а не предполагали, на что идем.

Первые дни — Тасманово море. Оно традиционно трудное. Погода была тяжелая. Штормовые паруса поставили сразу. Генеральный курс направил в южные широты, т. к. мы шли на спортивную разведку, а не прятаться, где потеплее. Сразу вышли на широту 45 южная. Новую Зеландию оставили далеко к северу. Передали радиограмму через новозеландский траулер. Далее поднялись до широты 50—52° южная и в ней шли на восток 4500 миль. Одну неделю шли со скоростью 200—210 миль в сутки. Потом я приказал паруса уменьшить и шли по 160—170. Острова Антиподов оставили по правому борту приблизительно в 15 милях.

Инженер-океанолог Александр Плякин, самый молодой член экипажа, работает в Атлантическом научно-исследовательском институте морского рыбного хозяйства и океанографии города Калининграда. Он был командирован на «Икар» для проведения научных исследований по маршруту плавания. В его обязанности входили наблюдения за морской флорой и фауной, сбор данных о климатических, погодных условиях и загрязнении Мирового океана.

— Я постоянно вел дневниковые записи,— начал рассказывать Александр, когда у него выдалась свободная минута.— Старался фиксировать все свои наблюдения. Описывал млекопитающих, следил за их поведением. На мой взгляд, наибольшую опасность для плавания малого судна в открытом океане представляют встречи с китами. Мы постоянно были начеку, чтобы избежать столкновений с гигантами. Как только по курсу появлялся полосатик — тут же обходили его за несколько миль стороной. Но однажды в Индийском океане, в районе острова Кергелен, прямо перед носом внезапно всплыл огромный сейвал, и нам пришлось круто изменить курс. Кит лежал как ни в чем не бывало и, казалось, внимательно за нами наблюдал. К счастью, мы мирно разошлись. Сейвал выпустил высокий фонтан и ушел под воду.

Мне, конечно, сильно повезло: оказаться в роли натуралиста на борту кругосветной яхты! Я любовался брачными играми альбатросов в Индийском океане. К югу от Африки созерцал настоящую вспышку жизни на поверхности океана: там было большое скопление дельфинов и китов, над которым кружили огромные стаи морских птиц.

В середине октября, когда мы шли к западу от Островов Зеленого Мыса, часто встречали летучих рыб. Они с шумом вылетали из-под носа «Икара», а по ночам падали прямо на палубу: видимо, их сбивала с толку белизна наших парусов при ярком лунном свете. Этих рыб мы собирали, солили и потом с удовольствием ели...

Мы долго беседовали с Александром, но время поджимало: меня ждал разговор еще с одним членом экипажа — Андреем Марковым. Кандидат технических наук, доцент кафедры теоретических основ электротехники Николаевского кораблестроительного института, Марков занимается спортивным плаванием под парусами уже много лет. В девятнадцатилетнем возрасте пришел в яхт-клуб и стал ходить на швертботах и небольших крейсерских яхтах. Неоднократно участвовал в гонках на Кубок Черного моря. В 1978 году на яхте «Арктика» Андрей Марков, Борис Немиров и Анатолий Кузнецов ходили на Канарские острова. Потом Андрей принимал участие в строительстве «Икара».

— Мне кажется, первая настоящая притирка команды произошла вблизи Испании, где мы попали в шторм примерно восьмибалльной силы,— рассказывал Андрей.— До Канар нас шло девять человек. Но получилось так, что доктор яхты Сергей Прусов, плохо переносивший качку, и штурман Борис Яковлев вернулись домой, и в дальнейшем плавание совершали уже всемером. Образно говоря, до Канарских островов мы шли как от раздевалки до стадиона, а от Канар уже вышли на беговую дорожку, и началась работа. Серьезную проверку мы прошли в экваториальной зоне. Жара 45—50 градусов по Цельсию. Температура воды — плюс 31 градус. Штили следовали один за другим... Сразу за экватором заметили, что стали обрастать ракушками. А при входе в Индийский океан их было уже так много, что ход наш ощутимо замедлился. Мы пытались бороться с обрастанием, но безуспешно.

22 декабря у нас произошло ЧП. Проходя мимо цистерны с питьевой водой, Толя Кузнецов обнаружил, что пробка исчезла. Видимо, во время сильной качки пробку выдавило. Из самой крупной цистерны, которая вмещала около 400 литров, половина содержимого ушла в море. Всего на яхте было семь цистерн. Общее потребление воды на человека составляло два литра в день. Каждый в принципе мог распоряжаться ими как хотел: мыть голову, руки, использовать для приготовления пищи и так далее. Но теперь вопросы расходования воды мы стали решать сообща. Поначалу планировался заход в Веллингтон. Однако до столицы Новой Зеландии было еще далеко, и капитан отдал приказ направиться в Хобарт. В административном центре Тасмании мы вытащили яхту из воды, очистили корпус от ракушек, заново покрасили его, сшили новые паруса — прежние изрядно потрепались. Пополнили запасы провианта, питьевой воды и отправились дальше. В одной из тасманийских газет писали, будто у русских яхтсменов были большие трудности с водой, будто бы капитан чуть ли не по капле выдавал ее экипажу. Это, конечно же, не так. Норма два литра в день на человека соблюдалась неукоснительно.