Вокруг Света 1989 № 02 (2581) - [17]

— Алмунди и поныне живет в этом озере,— добавляет Капириги.

Эта змея — одно из самых почитаемых у гагуджу существ. Она создала горы, каменные гроты и глубокие озера. Каждый год она приносит дожди, и благодаря ей обновляется все живое. Поэтому ее часто видят стоящей на хвосте, в образе радуги. Вероятно, изображениям радужных змей около 10 тысяч лет. По мнению некоторых ученых, Алмунди — древнейший из непрерывно почитаемых религиозных символов в мире.

Последние лучи солнца ярко расцвечивают Джуарр, и обычно оживленный Капириги погружается в глубокое раздумье. Подобно другим старейшинам, он озабочен будущими судьбами страны. Кто придет ему на смену? Кто будет ухаживать за Алмунди и совершать таинства ритуалов? Дети не желают постигать науку «Грез», им это не интересно. И со смертью Капириги умрут его рассказы.

Уже почти темно. Маленькие летучие мыши выписывают в воздухе замысловатые кульбиты, гоняясь за насекомыми. Одна из них задевает мягким крылом щеку Капириги, и это прикосновение воспринимается как некий знак судьбы. В каньоне кричит морской орел, сидящий на своем гнезде, и лицо Капириги светлеет.

— Это Маравути,— говорит абориген,— хозяин здешних мест.

В каньоне бежит речушка, кишащая рыбой и черепахами. Иногда тут встречаются и крокодилы. Ущелье закупорено суровыми каменными стенами, под которыми блестит тихое черное озеро.

— Здесь живет Алмунди,— поясняет Капириги.— Купаться нельзя, рыбачить нельзя, громко разговаривать тоже нельзя. И нельзя бросать в воду камни. Несколько лет назад я привел сюда одного археолога и сказал ему то же самое. Но он расхохотался и бросил в озеро здоровенный булыжник. Той же ночью налетел шквал с дождем и смыл его лагерь. И это в сухой сезон.

Капириги тихо усмехается и шагает дальше, к песчаному берегу.

— Вот в этих пещерах живут духи Мими,— сообщает он своим белым гостям.— Прямо в скалах. Они такие худые, что самый слабый ветерок ломает их длинные шеи. Только в затишье выходят они наружу, чтобы поохотиться и порисовать. А если тут появляется чужой или поднимается ветер, они тут же падают на скалы, а те раздвигаются, давая им дорогу, И опять смыкаются за ними. Тут надо быть начеку. Бывает, что Мими заманивают людей в толщу скал и заточают их там. Духи выходят на свет каждый вечер, но они невидимы. Они лишь оставляют нам знаки — такие, как вот этот листок или рисунки.

Как ни странно, Капириги не верит в переселение душ. Он твердо убежден, что смерть — это конец всякого бытия. Рай для гагуджу — то, что окружает их здесь и сейчас. Посмотрев на Джуарр, в это легко поверить. Но чтобы рай не стал потерянным, его надо заботливо хранить, а это предполагает многочисленные ритуалы и обходы священных мест.

Двоюродный брат и близкий друг Билла Нейджи, Феликс Ианук, занимает среди гагуджу особое место. Он — единственный, кто еще знает все народные песни и похоронные обряды. Поет он под аккомпанемент музыкальных палочек в пещере, и эхо множит его сильный голос, как, наверное, долгие века множило голоса других людей. Ианук очень боится заболеть или умереть: заменить его тогда будет некому.

Когда гагуджу умирает, его останки обертывают тонкой корой и либо предают земле, либо поднимают на специальном помосте повыше в крону дерева. Проходит около года, кости достают, окрашивают алой охрой и торжественно помещают в небольшую пещеру. Все формальности должны соблюдаться неукоснительно, а обряды выполняться верно, иначе душа усопшего не освободится от бренной оболочки. Но и этот церемониал ныне известен лишь Иануку и Нейджи. Больше никто не знает ни песен, ни ритуальных танцев. Продолжателей традиций нет. Размышляя об этом, Ианук порой не может удержаться от слез.

Обычно старики объясняют нежелание молодежи перенимать традиции отсутствием интереса к прошлому. Но среди гагуджу есть небольшая группа молодых людей и девушек, которых заботит судьба их родины. Это юные лесники-аборигены, которые готовятся к работе на землях своего племени. Примерно раз в два года они проходят интенсивный курс подготовки, во время которого изучают не только свою культуру, но и новейшие методы работы в национальных парках. Среди учеников и сын Нейджи, Джонатан Яррамарна, крепкий смышленый парень с чарующей улыбкой. Он прекрасно понимает, что старики возлагают на него надежды, которые вкупе с обязанностями по уходу за парком вскоре станут для него нелегким бременем. Законы аборигенов и правительственные законы порой приходят в противоречие друг с другом, и молодым людям трудно работать, соблюдая и те, и другие. И все-таки Джонатан, едва выдается свободное время, отправляется на родину племени, в Кэнон-Хилл, охотиться и постигать отцовскую науку.

В один из таких наездов отец и сын рано поутру идут к священному утесу из песчаника, носящему имя «Грезы Ястреба». Приблизительно на середине склона скалы есть галерея, имеющая не только особое мистическое значение, но и особенно дорогая сердцу Нейджи. Здесь отец подробно рассказывает сыну на родном языке о Гарркайне, буром соколе, живущем на этой скале. Среди изображений рыб и призрачных существ на песчанике виднеется маленький отпечаток человеческой ладони на белом фоне. — Это оставил я,— говорит Нейджи Джонатану.— Мне тогда было лет восемь или девять, и я пришел сюда со своим отцом.