Вокруг Света 1987 № 09 (2564) - [36]

Брахиозавр имел слабый хвост и ходил на четырех лапах. И все-таки он мог бы, вытянув шею, заглянуть в окно четвертого этажа. До недавнего времени считали, что самые типичные гиганты — стегозавры — ходили тоже на четырех лапах и объедали растения на высоте примерно тридцати сантиметров от земли. Анализ их анатомии выявил ошибку: стегозавры передвигались на задних лапах и лакомились листьями среднего и даже верхнего ярусов леса. Целлюлоза не спасла растения. Для пущего пищеварения бронтозавры заглатывали речные голыши!

Часть деревьев стала пробиваться еще выше, и в одно прекрасное миллионолетие вдруг оказалось, что высокие деревья — большинство хвойных, например,— стали неуязвимыми для ящеров: выработали прочнейший ствол, разветвленную систему корней. Росли они неспешно, зато верно: эволюция позаботилась, чтобы во время роста в критическом промежутке — скажем, от двух до пятнадцати метров — они не имели ни одной съедобной части. Таким образом, лакомая зелень проносилась мимо пасти ящеров. Рослые динозавры ни наклоняться не умели, ни тем более ползать «на четвереньках». Длинная, но малогибкая шея стала причинять массу неудобств. Оставалось умереть с голода. И они умерли.

По другой версии, динозавров смела с лица земли глобальная катастрофа. Но логика подсказывает, что они и так вымерли бы, только постепенно, не враз.

После гибели гигантов чащи опять кишели мелкими ящерами. Для низкорослых растений, которые процветали вне досягаемости бронтозавров, наступили тяжелые времена. Оставался испытанный прием — удирать в небеса. Но не тут-то было. За миллион лет динозавры тоже кое-чему научились. Они почти все опустились на четыре лапы, выработали плоскую форму головы — самую эффективную для травоядных, как показывают нынешние жвачные. Рогатые динозавры имели удобный зубастый клюв, утконосые — сросшиеся в страшные резаки зубы. И пищеварение подтянулось до должного уровня. Короче, ящеры всерьез экипировались против любых колючек, иголок, твердых волокон. А хвощи, папоротники, саговники ничего нового не развили. Хуже того, при ящерах-гигантах многие из них стали малорослыми, приучились в год прибавлять по вершку, чтобы не очень-то «высовываться». И вдруг обстоятельства потребовали противоположного: наискорейшего роста. Такое оказалось им не по силам.

А приличный темп роста имели только покрытосеменные — маленькая группа странных уродцев, которые появились не столь давно и уже испытали натиск динозавров. В эпоху, когда главным было не вылезать, они опрометчиво росли и размножались в полную силу. Ящеры не зевали... А теперь скорость, чуть не погубившая, пришлась очень кстати: между набегами рогатых и утконосых динозавров растения успевали взойти, разбросать семена и окрепнуть. Тогдашние покрытосеменные росли, можно сказать, как на пожар — куда стремительнее, чем сегодняшние.

Как показало время, неприхотливые споры оказались слишком примитивным способом давать потомство. Да и распыление пыльцы на авось, как это делают хвойные, выявило свои минусы. Царство споровых хвощей, папоротников, саговников, голосеменных хвойных рухнуло. Сейчас в нашей флоре названий покрытосеменных вдвое больше, чем всех остальных растений, а биомассы они дают в 30 раз больше. Главная особенность победителей — цветы.

Да, пора произнести слово, недосказанное в названии. Динозавры подарили нам цветы.

Почему раньше никто не подумал об этом? Палеоботаники считали, что всякие хвостатые плетутся в хвосте эволюции: растения кормятся солнцем, ящеры — зеленью, первым изменяется тот, кто в цепочке ближе к солнцу. Палеозоологи отстаивали главенствующую роль ископаемых млекопитающих — тогда ничтожной горстки, затерянной среди полчищ ящеров. А палеоэнтомологи не сомневались, что цветы «изобрели» насекомые. По новой же гипотезе, дабы расчистить для цветковых просторную экологическую пищу, понадобились такие бульдозеры, как многотонные рогатые и утконосые динозавры. Но долгое время ученые ящеров в расчет не брали — дескать, тупиковая ветвь эволюции. Однако, прежде чем кануть в Лету, динозавры примерно сорок миллионов лет вытаптывали и объедали множащиеся цветковые растения. А те научились не погибать. Мир переставал быть монотонно зеленым: это цветы зазывали всеми красками радуги своих новых слуг — насекомых. Слуг, а не хозяев.

Вот как все просто. Читатель вправе спросить: а ересь-то где? Ведь элементарно: ход динозавров, затем ход растений, снова ход динозавров и опять растений... Как в шахматах. Кому-то даже покажется, что он давным-давно знал про то, как возникли цветы. Наверное, это судьба всех теорий, предлагающих простейший ответ на сложную проблему: наутро вчерашнее открытие кажется банальным, известным всем.

Достаточно перелистать научные и научно-популярные книги по биологии, чтобы убедиться: до сих пор рассказ о возникновении цветов сводился или к умолчанию, или к многословию, которое можно свести к формуле: «Природа сказала: да будет цветок, и стал цветок». Приведу характерные строки из знаменитой книги английского зоолога Дэвида Эттенборо «Жизнь на Земле», переведенной у нас в 1984 году. Вот все, что он пишет о возникновении цветка: