Вокруг Света 1987 № 01 (2556) - [20]

Ныряя у скал Кони, отвесно уходящих в прозрачную голубую воду, мы, ветераны, старались уступить молодым очередь при погружении, заряженный воздухом акваланг или разведанное интересное местечко. Дело в том, что с воздухом на Лобанихе у нас было туго: громоздкую компрессорную установку мы вынуждены были оставить на Городецком кордоне, а закачанные баллоны привозил Андрей на моторке.

Новички-аквалангисты не покидали подводный мир добровольно; Конопатов строго следил за временем их пребывания в воде и только удивлялся, вытаскивая каждого почти силком на поверхность: при проверке оставшегося давления в акваланге оказывалось, что у всех оно было на пределе. Мы знали, что дышать на глубине при таких параметрах еще можно, но дело это уже «тугое».

Самый активный из молодых — Юрий Карманов,— вынырнув при последнем погружении, сказал: «Наконец-то настоящее море увидел, уезжать не хочется...» И, упаковывая снаряжение, он уже строил планы следующей поездки.

Наша группа уезжала, многим ребятам надо было проходить практику — их ждали заводы и институты, а на смену нам уже готовилась приехать вторая, а за ней и третья группы аквалангистов. Андрею Телегину предстояло хлопотное и суматошное время встреч, напряженной работы и, наконец, подведение первых итогов обследования Бабьего Моря.

Остров Великий

А. Рогов

Змей с оранжевыми драконами

В уютном холле Дома дружбы с народами зарубежных стран, у камина, расписанного по мотивам русских сказок, группа кампучийцев внимательно слушала стоявшего ко мне спиной коренастого мужчину в голубой рубашке. Я мельком глянул в их сторону, и в этот момент. Он обернулся.

— Боря? Ты?

На лице Уч Борея появилось такое изумленное выражение, что стало понятно: его уже давно никто не называл этим русским именем.

— Володя?

Мы обнялись. Уч Борей почти не изменился с того времени, когда был в Москве на стажировке и с чьей-то легкой руки его прозвали Борей. Только в иссиня-черных волосах появилась седина.

Спутники Уч Борея, чтобы не мешать нашей встрече, деликатно отошли в сторону. Выждав некоторое время, они пошептались, и от группы отделилась худенькая кареглазая девушка. Она робко приблизилась к нам, почтительно поклонилась и затем с извиняющейся улыбкой что-то тихо сказала Уч Борею. Тот так же тихо ответил. Девушка смущенно потупила взор, опять поклонилась и вместе со всеми направилась к выходу.

— Какая славная девчушка, только слишком уж нерешительная,— заметил я.

— Нерешительная? — усмехнулся Уч Борей.— Где ты видел, чтобы «слишком уж нерешительных» награждали орденом Защиты родины.

— Так будет надежнее, так будет надежнее...— словно убеждая себя, шептал старик, и грубая веревка больно врезалась в запястья Тхи.— Теперь ноги...

Он прикрыл лежавшую на полу девушку грязной циновкой. Потом вытащил из-под груды тряпья карабин и выскочил из дома.

Тут же громко хлестнул винтовочный выстрел, раздалась автоматная очередь. Затем донесся шум борьбы, хриплые выкрики.

Девушка кое-как выползла из-под циновки. Сквозь щели в занавеске из бамбука она увидела, как несколько парней в пятнистых костюмах американских десантников привязывали старика к толстому дереву.

— Его надо полечить иглотерапией,— ухмыльнулся мужчина в черном с красной головной повязкой.— Говорят, здорово помогает от глупости.

Окружавшие главаря парни встретили «шутку» подобострастным смехом. Один из них, совсем еще юнец — не старше шестнадцати,— с готовностью вышел вперед. Положив базуку на траву, он привычным движением воткнул в тяжело дышавшую грудь старика острый побег бамбука... От боли тот широко раскрыл разбитый рот, на рассеченных губах вздулись кровавые пузыри.

— Бандиты,— из последних сил прохрипел старик.

Тхи в ужасе отпрянула от занавески, нечаянно опрокинув алтарь предков — ритуальный столик, на который ставят таблички с именами умерших.

— В хижине кто-то есть! — испуганно вскрикнул юнец, истязавший старика. Он подхватил с земли базуку и наставил ее на дверной проем.

— Эх ты, трус! Дрожишь от шороха крысы. Иди посмотри, что там,— презрительно процедил главарь.

Побледнев, тот выхватил у стоявшего рядом автомат и, пригнувшись, подкрался к входу. Длинная очередь срезала бамбуковую занавеску. Только после этого юнец шагнул внутрь. Когда глаза привыкли к темноте, он увидел забившуюся в угол Тхи. Схватил ее за худенькие плечи и пинком вытолкнул из хижины.

Необычная пленница заинтересовала главаря,

— Кто тебя связал?

Тхи молча повела глазами в сторону старика.

На лице главаря промелькнуло удивление. Он хотел что-то спросить, но тут подошел его помощник и, вытянувшись, доложил:

— Жители собраны на ярмарочной площади. Но их очень мало. Мы обшарили все пайотты (Пайотты — дома на сваях, традиционное жилище кхмеров.) — они пусты.

— И раненых нет?

— Ополченцы унесли их с собой,— опустил голову помощник.

— Если это повторится еще раз...— главарь угрожающе хлопнул по висевшей на поясе кобуре.— А сейчас, Пел, давай всех сюда. Подталкивая дулами автоматов, полпотовцы пригнали человек тридцать, в основном стариков и женщин с детьми. Пленники хмуро, с неприязнью поглядывали на парней в пятнистых костюмах, столпившихся вокруг дерева с безжизненно обвисшим на веревках телом старика.