Вокруг Света 1986 № 11 (2554) - [20]

В родной деревне время, казалось, остановилось. Возле хижин копошились малыши с раздутыми животами и тоненькими ножками. Молоденькие девушки с выбритыми над лбом волосами и спадавшими бахромой на плечи тоненькими косичками щеголяли замысловатой татуировкой, которой знахари изгоняли злых духов, насылающих болезни. Тяжелыми обрезками древесных стволов женщины толкли зерно в ступах. В центре крааля вождя Шиконго все так же горел «омулило гвошилонго» — «священный огонь», символизирующий его мудрую опеку над соплеменниками. Только эта опека не шла им на пользу. Люди по-прежнему бедствовали.

— У себя на родине я за каких-то три года, можно сказать, окончил школу второй ступени,— говорит Мбепа.— Только в ней не было ни классов, ни учебников. Просто я вступил в Молодежную лигу СВАПО, стал читать умные книги, которые тайно доставляли из-за границы, бывать на собраниях, где выступали старшие товарищи. И постепенно многое понял. Пока ты маленький, все вокруг кажется в порядке вещей. И голод, и болезни, и то, что отца угнали куда-то на работу. Белые далеко, и тебе до них нет дела. С годами узнаешь, что они господа, которым ты должен повиноваться. У них все, у африканцев — ничего.

В СВАПО мне объяснили, что выход есть: нужно бороться. В это время в Овамболенде уже вовсю действовали партизаны. Нападали на полицейские посты, ставили мины на дорогах, по которым в «мятежные» деревни направлялись каратели. Просился в партизанский отряд и я, но не взяли: слишком мал. Сказали, что работа, которую ведут наши молодежные ячейки, тоже очень важна...

Молодежной лиге СВАПО было поручено ответственное задание. Правительство ЮАР провозгласило независимость Свамболенда, крупнейшего бантустана, где проживает половина населения страны. Чтобы придать видимость законности этой уловке, Претория объявила о проведении выборов в марионеточное «законодательное собрание». Руководство СВАПО решило бойкотировать их. Сотни активистов лиги, среди них и Мбепа, отправились в самые отдаленные селения. Их внимательно слушали, а главное — верили. Фарс с выборами провалился: голосовать пришло всего два с половиной процента избирателей, да и те почти поголовно оказались государственными служащими. После этого полиция арестовала многих молодых активистов. А поскольку в тюрьмах для всех не хватало места, их быстренько передали в «племенные суды», которые выносили стандартные приговоры — публичная порка.

Это означало утонченную пытку. Приговоренного раздевают, кладут на стол, крепко привязывают. Затем за дело принимается палач с бичом из сыромятной кожи. Уже после десятого удара жертва теряет сознание. По окончании позорной процедуры, за которой наблюдают сотни специально согнанных людей, родственники уносят окровавленное тело. Даже если человек будет умирать, в больницу обращаться бесполезно: осужденному запрещено оказывать медицинскую помощь.

Оказался за решеткой и Мбепа. К месту экзекуции арестованных доставляли из тюрьмы в Рехоботе на грузовиках с высокими бортами, на которых обычно перевозят скот. На крыше кабины и у заднего борта по два охранника с автоматами. Однако Мбепа твердо решил: «Лучше смерть, чем позор».

Вот грузовик свернул с шоссе и затрясся по грунтовой дороге между бурых холмов с обугленными зноем скелетами кустов. В лицо бил горячий ветер, с белесого неба нещадно палило солнце. Чтобы не обжечь руки, разморенные жарой охранники зажали автоматы между колен. «Пора»,— подумал Мбепа, когда грузовик покатился по склону к высохшему руслу. Он ухватился за край борта, рванулся вверх, и его тело, подброшенное руками товарищей, вылетело из кузова.

От удара о землю потемнело в глазах. Показалось, будто внутри что-то оборвалось и он не сможет пошевелить ни рукой, ни ногой. Но Мбепа заставил себя встать на четвереньки и, срывая ногти, в кровь обдирая ладони и колени, стал карабкаться по каменистому склону в чащу колючих кустов. Сзади неслись крики, трещали автоматные очереди. Мбепа сжался в комок — пули свистели над головой. Преследовать беглеца охранники не решились, опасаясь, как бы не разбежались остальные.

К вечеру он добрался до одинокого крааля, где скрывался целую неделю. Затем верные люди показали дорогу к партизанам.

— В отряде все оказалось совсем не так, как я представлял. Неожиданности начались в первый же день. Помню, только вечером уснул, кто-то трясет за плечо: «Вставай! Вставай! Луна вот-вот взойдет!» Что случилось? Спросонья ничего не понимаю. «Надо идти дальше. Ночь — партизанский день...»

Через полчаса выступили. Задерживаться на одном месте нельзя. Иначе днем налетят вертолеты, а то и реактивные «миражи», и начнут на манер американцев «ковровую бомбежку». Конечно, с прицельной ее сравнить нельзя, но когда всю округу — и заросли, и поля, и деревни — засыпают сотнями осколочных бомб, потерь не миновать.

Переходы обычно делали небольшие, километров по пятнадцать-двадцать. Но идти нужно было аккуратно, след в след, чтобы не натаптывать заметных тропинок. А так пружинистая трава потом поднимется и все скроет. С рассветом останавливались на дневку и тщательно маскировались. Тут партизаны мастера. Например, высокую траву, не срывая, связывают посредине маленькими шалашиками. Верхушки с метелками стоят прямо. Пройдешь в пяти шагах и никого не обнаружишь.