Вокруг Света 1985 № 06 (2537) - [18]

Еще нужно купить сыр, вкусный и свежий, настоящий деревенский сыр с тмином — самый популярный у латышей. Потом спешим в булочную — за ароматным ржаным «крестьянским» хлебом, выпечку которого не так давно возобновили рижские пекарни. А с третьим, строго обязательным угощением — пивом, как уверяет меня Гравитис, все будет по правилам, и беспокоиться тут не о чем: его уже должны сварить по старым рецептам друзья, с которыми мы будем встречать Лиго.

До хутора в местечке Друсти, где живет летом с семьей друг Гравитиса Оярс Родс, два часа езды по Псковскому шоссе, и Виктор Александрович рассказывает мне в пути об одной из своих находок.

...Его давно занимала мысль, как определяли люди в давние времена день летнего солнцеворота. Ведь единственный способ, каким можно точно определить день в году,— астрономический. Старики рассказывали Гравитису, как раньше, наблюдая летом за заходящим солнцем из определенного места, скажем с крыльца дома, замечали точку, дальше которой оно уже не шло, а начинало вновь отступать. В этой точке делали зарубку на дереве или камне. Это и был самый длинный день в году — день Яниса. Виктор Александрович обнаружил три таких астрономических камня с высеченными на них линиями азимутов летнего солнцестояния — в местечке Салькане близ Резекне, на возвышенности в районе Алуксне и в Гребине, причем на последнем имеются также отметки весеннего и осеннего равноденствий.

Представления древних балтов о дневном и ночном пути Солнца, которые вырисовываются из латышских народных песен, очень архаичны и напоминают представления египтян и древних греков. Поэтому Гравитис считает, что космогонические воззрения древних латышей складывались примерно две с половиной тысячи лет назад. И он уверен, что находит подтверждение своей гипотезы в истории астрономии. Окружающая Землю река, или океан, называется в латышских народных песнях Тропой Солнца или Даугавой, как и самая полноводная река Латвии, до которой дошли когда-то двигавшиеся с юга на север балты. Ошеломленные, видимо, ее величием, они решили, что река достойна того же названия. Между тем Орион, с появлением которого на небосводе принято связывать приезд Яниса, на самом деле становится видимым в ночном небе, а значит, проходит вблизи Тропы Солнца не в период летнего солнцеворота, а значительно позже. Когда же в таком случае «небесный косарь», как называют в песнях Яниса, появлялся на широте Латвии вблизи солнечной эклиптики в ночь середины лета? Расчеты Гравитиса, сделанные с помощью астрономов рижского планетария, показывают, что это происходило... в первом тысячелетии до нашей эры, то есть именно тогда, когда, по его гипотезе, в сознании древних балтов складывалась картина мироздания. По дороге мы нарвали букет из «настоящей травы Яниса» — то были иван-да-марья и подмаренник с мелкими белыми цветами.

Заслышав шум мотора, Роде вышел встречать гостей.

— Я дарю свой венок папе Яниса,

Я дарю свой венок маме Яниса,

Лигуо! Лигуо! —

поем мы с Виктором Александровичем, надев свои дубовые венки, и подносим Оярсу и его жене Неллии букет цветов. На длинном струганом столе уже накрыт ужин, и в пузатых глиняных кружках дымится душистый чай из трав Яниса. За столом друзья и коллеги Оярса по работе — физики из института твердых сплавов при Латвийском государственном университете и молодые девушки в просторных льняных вышитых блузах — участницы фольклорного ансамбля, которым руководит Родс Оярс: студентки Айя Целма, Инга Гринфелде, Лиена Васильева, школьница Дита Путнергле.

За столом почти не умолкают ритмичные мелодии Лиго, незаметно возникающие тихим распевом из негромкой задушевной беседы, чтобы взлететь сдержанно-торжественным и тут же, при повторе, протяжным восторженно-ликующим: «Лигуо! Лигуо!»

Все крестьянские хлопоты по подготовке к празднику: и вспашка земли под пары, и прополка огородов, с которыми нельзя запоздать ко дню Яниса, и украшение дома зеленью, и защита его, по старинному поверью, от ведьм веткой рябины, которая укрепляется на двери, и плетение венков, и заготовка традиционных угощений — нашли свое отражение в песнях.

Далекая розовая полоска заката тает вместе с угасающим днем. Что пытаются пробудить в памяти мелодии, в основе которых, как считает латышский музыковед А. Юрьян, лежат древнегреческие лады?

...От Дня трав нас отделяет теперь лишь ночь. И вот, потревоженные первыми лучами солнца, заворочались белые клубы тумана в низине, холодно блеснула под холмом излучина Гауи, которая здесь, в самых верховьях, течет прозрачным ручьем под низко нависшими ивами.

Девушки, оказывается, уже на лугу. Собирают цветы, плетут венки, гирлянды из дубовых веток и песней призывают нас начать косьбу.

По росе наточенная коса ходит легко, с хрустом, оставляя за собой рядки душистого разнотравья и щекоча ноздри острым запахом срезанных стеблей клевера, шалфея, ромашки, мяты, валерианы, зверобоя. Недаром Лиго называли и Днем трав. Именно в это время травы достигают пика зрелости. Целебные травы тоже заведено собирать в день Яниса, но только обязательно вечером, чтобы дольше сохранялись высушенными. В Старой Риге на берегу Даугавы был специальный базар, где торговали этими травами, и рижские аптекари закупали их там в эти дни на весь год.