Вокруг Света 1984 № 05 (2524) - [28]

От пристани резко вверх начинается дорога — шириной метра в два. С океана ее не видно.

— После любого дождика,— ворчит наш кормчий,— дорога превращается в непроходимое месиво.

Но сегодня жарко, градусов под тридцать, и о дожде остается только мечтать. Поднимая тучи пыли, карабкаемся по дороге. Она становится все круче, но еще шаг — и перед нами открывается весь остров. Зелень волнами взбирается по покатым бокам холмов, доходя до самой высокой, триста метров над уровнем океана, точки острова — серой скалы. Ее-то мы и увидели первой с океана.

От скал и зеленых холмов, пряного от запаха цветов и трав воздуха, прозрачной голубизны океана исходит удивительная сила первозданной красоты и гармонии. Стоит тишина. Только гул разбивающихся о камни волн иногда долетает с порывами горячего ветра.

Постепенно крутая дорога превращается в пологую тропинку, а она, в свою очередь, становится центральной, обсаженной кокосовыми пальмами улицей столицы Питкэрна, Адамстауна.

Завидя нас, подходит пожилой человек в полосатой выгоревшей рубашке.

— Вы с советского теплохода «Лермонтов»? Я — Эндрю Янг.

Фамилия нам знакома не только потому, что ее носил один из мятежников «Баунти». После того как «Михаил Лермонтов», покинув перуанский порт Кальяо, направился к Питкэрну, на судно пришла радиограмма с просьбой оказать медицинскую помощь местным жителям. Упоминалось в ней и имя старейшего жителя острова Э. Янга.

Наше знакомство с Адамстауном началось с местной амбулатории.

На прием к судовому врачу, кандидату медицинских наук ленинградцу Михаилу Бравкову, записалось несколько пациентов. Однако прежде чем начать осмотр, Михаил взял с нас честное слово подождать его. И хотя очень хотелось познакомиться с Питкэрном, долг товарищества взял верх. Мы были за это вознаграждены: в соседнем с амбулаторией здании был накрыт длинный стол.

Центр стола занимали знаменитые питкэрнские пальчиковые бананы. Удивительно точное название! Размером не больше указательного пальца и на вкус — пальчики оближешь! В деревянных мисках — пирожки, трубочки, печенье. Муку, молоко и масло привозят из Новой Зеландии. В бутылках напитки — сок папайи, кокосовое молоко. Но хозяева извинялись: главного блюда островитян — рыбы не было. Рыбаки уже неделю не могут выйти на лов из-за высокой волны.

За столом собрались почти все жители острова. Это не так уж трудно: населения немного. Женщина, похожая на таитянку, спрашивает:

— В вашей стране растут такие вкусные бананы?

И добавляет:

— Вы не думайте, мы много слышали о Советском Союзе от Тома Крисчена, нашего радиста. Он же все время связан с миром. Помните, у вас была Олимпиада? Том даже слушал передачи из Москвы и рассказывал нам. Но о бананах он ничего не говорил.

Мы были первыми советскими людьми, вступившими на эту землю.

Удаленность острова не единственное препятствие. Для того чтобы попасть на Питкэрн, необходимо еще получить специальную «визу». Беру слово в кавычки, ибо она действительно специфична. Сначала запрос посылается в британское консульство в Окленде в Новой Зеландии, затем консульство оповещает жителей острова о поступившей заявке. Созывается общее собрание, и, если ходатайство одобряется большинством голосов, это значит, что чужестранцу разрешается ступить на землю острова. Кстати, именно питкэрнские женщины в соответствии с местной конституцией от 1838 года первыми в Британской империи получили право голоса на выборах и общих собраниях.

— Я три года ждала разрешения приехать на остров,— говорит норвежка Кари, ставшая постоянным жителем Питкэрна.— Никто не верил, что я действительно хочу покинуть Норвегию и поселиться здесь. «Детство бродит»,— говорили мне сначала. «Да ты рехнулась»,— говорили потом. Впервые я узнала об острове еще девочкой: у нас в школе показывали фильм «Мятеж на «Баунти». И с тех пор жила одной мечтой — уехать туда.

Кари все-таки добилась своего. Она получила разрешение не только посетить Питкэрн, но и поселиться на нем. Здесь вышла замуж, недавно у нее родился второй ребенок.

Но за пятнадцать лет детские иллюзии могли и исчезнуть.

— Да, иллюзий больше нет. Но я еще больше полюбила остров. Здешние люди даже и не подозревают, каким богатством обладают,— говорит Кари.— Все, кто может, трудятся, живут как одна дружная семья. На острове больше всего ценят честность, скромность и справедливость. У нас, в Норвегии, теперь такого не найти.

Наш разговор прерывают посторонние звуки, напоминающие азбуку Морзе: дон-дин-дин-дин-... Девочка лет четырнадцати срывается со скамейки и берет телефонную трубку. Оказывается, так звонит телефон. Но откуда девочка знает, что именно ей звонят? Для каждого жителя, оказывается, свой шифр — набор комбинаций из длинных и коротких звонков.

Действительно, около старенького телефонного аппарата, прибитого к деревянной стене Дома собраний, висит нарисованная от руки карта Адамстауна с указанием всех домов и имен владельцев. Рядом с именем стоит код абонента...

Солнце уже поднялось высоко, его жесткие лучи жгут немилосердно. Даже ветер спрятался от них в кронах кокосовых пальм. Все тихо дремлет в знойном мареве летнего дня. Мы сидим на любимом месте островитян — Главной площади — в самом центре столицы. Здесь находится и единственная сохранившаяся реликвия с «Баунти» — якорь, поднятый со дна в пятидесятые годы нашего века.