Вокруг Света 1984 № 04 (2523) - [33]

Последней из самолета вышла худенькая девушка, на ее голове был большой пестрый платок. В правой руке девушка держала поклажу, левой снизу придерживала платок — так, что он почти до глаз закрывал ее лицо.

Молодой черноусый капитан афганской армии, увидев ее, заспешил навстречу. У трапа он неловко обнял девушку.

— Ух, как ты выросла, Фазиля! Красавицей стала.

Девушка покраснела и еще плотнее закуталась в свой платок.

— Вот я и приехала, брат,— скорее прошептала, чем произнесла она.— Будем, значит, теперь жить вместе.

Мухтар взял у нее узелок, ободряюще улыбнулся.

— Хорошо, что приехала. Здесь тебя в обиду не дадут. В школу пойдешь. Подруг у тебя будет много.

Он с нежностью смотрел на ее хрупкие плечи, на большие черные брови. Ах, сестренка, сестренка... Семнадцать лет прожила ты на свете, а что видела? Только горе и слезы... Он еще раз подумал о том, что был прав, тысячу раз прав, когда в письмах домой настаивал на переезде Фазили в Герат. Здесь он убережет сестру от душманов. Устроит ее в школу, поможет правильно разобраться в судьбе революции, глядишь, и найдет Фазиля свое место в жизни.

Фазилю приняли с нежностью и радушием в семье Мухтара. Его жена Бибика была старше Фазили всего на четыре года и с первых дней стала относиться к девушке как к своей сестре. Старалась избавить от домашних хлопот, говорила: «Учись, Фазиля, по дому я управлюсь сама. Учись...» Мухтар много рассказывал жене о своем детстве, о нравах, царивших в их кишлаке. Он знал, что уже после революции бандиты сожгли школу, в которой училась Фазиля, а затем ворвались в дом к их родственникам, до нитки обобрали их, хозяина убили. Кто знает, что ждало Фазилю?

В гератском лицее, куда определили девушку, ей сначала приходилось трудно: она сторонилась бойких городских девушек, стеснялась преподавателей. Мухтар, понимая ее состояние, мало-помалу помогал сестре обжиться в новой обстановке. Никогда не жалел он времени на долгие беседы с Фазилей, носил домой книги, знакомил с соседями.

Герат — город необыкновенный. Чистый, залитый щедрым солнечным светом, с широкими улицами новых кварталов и глиняными лабиринтами старых домов, с обширным сосновым парком в центре, с голубыми куполами мечетей. Герат сразу пленил Фазилю своей красотой. Она подолгу бродила под стенами старой цитадели, заново переживая рассказы Мухтара о нашествиях на Герат Чингисхана и Тамерлана, часами любовалась уцелевшими минаретами давно разрушенного медресе «Мусалла», задумчиво стояла у древних усыпальниц.

Особенно поразила Фазилю расположенная в северо-восточной части города величественная мечеть «Джума Масджид», о которой Мухтар говорил, что она одна из самых больших и красивых на всем Востоке. Была какая-то необыкновенная тайна во всем облике мечети — в гармонии ее куполов и галерей, тонком рисунке глазурованных плиток, искусных орнаментах, затейливой вязи арабских надписей.

Но иногда в городе раздавались выстрелы.

— Скажи, Мухтар, чем провинился наш сосед, которого сегодня убили?

— Он ведь был дуканщиком, Фазиля, а всех торговцев душманы обложили налогом — под покровом темноты они пробираются в город, врываются в дома и требуют деньги,— Мухтар горько усмехнулся.— Утверждают, что эти деньги нужны им для «святого дела». Наш сосед отказался платить, вот они и расправились с ним.

— Ты когда-то обещал, что революция принесет с собой светлую жизнь, что люди перестанут бояться завтрашнего дня, кругом наступит мир и покой. Но революция произошла два года назад, а кругом все еще льются слезы.

— Ох и трудный у тебя вопрос, сестренка. Двумя словами на него не ответишь. Понимаешь, Фазиля,— объяснял Мухтар,— наша революция сражается сразу на нескольких фронтах. Самые многочисленные и хорошо вооруженные отряды у исламской партии, лидер которой Гульбуддин связан с американской разведкой и израильской секретной службой. Он хочет стать единоличным предводителем всех бандитов. Впрочем, другие главари тоже алчно мечтают о полной власти. У нас под Гератом и в самом городе окопалось с десяток банд, относящих себя к разным «фронтам», «движениям», «партиям» и «обществам». Они уверяют население, что борьба против демократического правительства ведется под зеленым флагом ислама. Однако религия — только ширма, которой душманы загородили свои истинные цели: захватить власть и вернуть былые времена. Нет, Фазиля, ислам тут ни при чем.

Пешаварские хозяева поручили Каюму сколотить свою банду в уезде Инджиль рядом с Гератом, в тех местах, где он знал каждую ложбинку, каждый кустик.

«Наука», преподнесенная ему в Пешаваре, пошла впрок: банда Каюма действовала изворотливо, хитро, коварно. Она насчитывала сорок человек, была вооружена автоматами, гранатометами, были у них и мотоциклы, портативные радиостанции. Обязанности главарь четко распределил между сообщниками. В банде имелся свой штаб из трех человек, который тщательно готовил все диверсионные акты. Разведгруппа обеспечивала сведениями о любых мероприятиях, которые проводила законная власть — будь то митинг на городской площади, или праздник урожая в сельскохозяйственном кооперативе, или открытие новой больницы. Гранатометчики караулили на дорогах отставшие машины и слабо охраняемые колонны. Душманы закладывали взрывчатку под мосты, взрывали корпуса промышленных предприятий. Каюма сопровождали личные телохранители, сборщики «налога» с местных крестьян, и курьеры, с помощью которых главари держали связь с базой в Пакистане и своими непосредственными начальниками на афганской территории — главарем крупной банды Камаледдином и неким Ходжой Кадыром, именовавшим себя «командующим фронтом».