Вокруг Света 1982 № 09 (2504) - [4]

Раньше срезали сучья вручную, а сейчас придумали автоматическую пилу с дистанционным управлением, которая сама взбирается по стволу. Леснику остается только укрепить ее на дереве и потом подобрать упавшие еловые лапы. Места срезов затянутся со временем, и тогда по всей длине ствола до самой кроны будет созревать плотная, ничем не поврежденная древесина. Когда минует период бурного прироста, ель будет «полнеть» — медленно и совсем незаметно — на десятые доли миллиметра в год. И чем ближе расположатся друг к другу годичные кольца, тем древесина будет ценнее, однороднее.

Ель должна прожить сто сорок — сто пятьдесят лет, только тогда из нее можно будет сделать инструменты, за которые не придется краснеть мастеру. Непривычный для современной жизни темп! Но пока никому не удавалось заставить природу работать быстрее. Поэтому никакой человеческой жизни не хватит на то, чтобы вырастить маленькую елочку до совсем взрослого — резонансного — возраста. И лесничий Иржи Соукуп знает, что не увидит он большими те саженцы, которые перенес недавно в лес вместе с пионерами из соседней каменицкой школы. Но он уверен, что у его леса всегда будут верные и любознательные друзья — такие, как эти ребятишки. Многие из них, окончив школу, работают в лесничестве. Другие еще учатся, но и из них кто-то да станет лесничим. И тоже будет учить ребятишек из соседней школы. Поколение за поколением— и выросла ель, посаженная твоим прапрадедом. И каждый из ребят надеется, что именно она окажется резонансной.

Даже на первый взгляд этот лес отличается от обычного хвойного. Почти все деревья — ровесники. Стройные исполинские ели — ветви остались только на самой верхушке — делают лес прозрачным. Вольно разносится запах свежей смолы, легкий шелест крон. Кажется, дунь ветер чуть сильнее, и деревья зазвучат, словно органные трубы, и лес наполнится торжественной мелодией. Музыкой будущего.

Л. Журова

Маски Неаполя

Опять не повезло. По небу тянутся рваные тучи, роняя противный мелкий дождик. В третий раз приезжаю в Неаполь, и в третий раз солнечный — по определению всех путеводителей и рекламных проспектов — город напускает на себя пасмурный вид. Ладно, промокну так промокну. Очень уж хочется перелицевать в памяти тягостное впечатление, оставшееся от Неаполя осени 1980 года.

Палатки на улицах

Тогда тоже лил дождь. Холодный воздух сквозил через приоткрытое окно, выстуживая машину.

Накануне в Медзоджорно — «Полуденной стране», как называют итальянцы юг страны,— произошло страшное землетрясение. Две области, Кампания и Базиликата, подверглись сильному разрушению. Пострадал и Неаполь — административный центр Кампании, самый населенный город юга страны. В выпусках последних известий телевидение показывало руины, плачущих детей и старух; люди, потерявшие родных и кров, рассказывали о своем горе.

Мы недолго мчались под проливным дождем к Неаполю по скоростному шоссе, носящему имя «автострады Солнца». Автомобильным пробкам в Неаполе мог бы позавидовать даже Рим. И мы застряли, стиснутые разноцветными металлическими коробками, оглушаемые отчаянно гудевшими соседями по затору. Еле-еле вырвавшись из автомобильного плена, петляя по узеньким проулкам, то круто уходящим вниз, то взмывающим к небу, выскочили на какую-то площадь.

— Как проехать в центр? — спрашиваем чуть не в один голос с коллегой Николаем Тетериным у регулировщика в белой каске, который задумчиво взирает на стада машин, В его глазах обреченность: все равно с потоками не справиться...

— Что вы сказали? — переспросил он. Неаполитанский выговор—звонкий, немного тягучий.— В центр?.. Центр большой.

— Ну, где находятся местные власти. Префектура, муниципалитет...

— Э-э, синьоры. Вы не туда заехали. Вам бы налево свернуть, во-он на том перекрестке, а потом,— и он начинает бесконечно долгий рассказ о поворотах и улицах с односторонним движением.

— Послушайте, нам нужно попасть на пресс-конференцию. Мы хотим узнать о землетрясении...

— Землетрясение? Это можно.— Регулировщик, будто радуясь, что нашел себе дело, останавливает встречный поток... и садится в нашу машину.— Поехали, покажу!..

— А как же перекресток?

— А-а! —экспансивно машет он рукой, расстегивает ремешок и снимает белую каску.— Чтоб они все провалились! Я имею право передохнуть или нет?!

Так мы встретились с первым неаполитанцем.

...Пресс-конференция заканчивалась. Хмурый полковник, представитель местных военных властей, отбивался от вопросов журналистов. Итальянская печать, рассказывая о положении в зоне землетрясения, сообщала о непростительных просчетах, опозданиях и ошибках в оказании помощи, о бессмысленной суете чиновников, заботившихся прежде всего о своем престиже, о равнодушии власть имущих, о злоупотреблениях и аферах мошенников, наживавшихся на страданиях обездоленных.

Из ответов полковника вырисовывалась безрадостная картина. Многие села и городки отрезаны от внешнего мира. До иных селений не добраться даже по воздуху: густой туман, видимость — ноль. Чем кормить пострадавших? Во что одеть? Как согреть? Где им жить? Каковы истинные масштабы разрушений? Представитель военной администрации разводил руками.