Вокруг Света 1982 № 09 (2504) - [24]

— Отец Диего Гарсия Сера де ла Вирхен дель Кармен, первый приходский священник прихода Св. Иосифа в Лас-Пиньясе,— рассказывала она хорошо поставленным голосом,— с помощью прихожан нарезал несколько сот бамбуковых труб нужного размера — от двух с половиной метров до двенадцати сантиметров — и несколько лет выдерживал их в горячем песке. К 1821 году орган, который он спроектировал по образцу одного из арагонских, в основном был готов. Однако в 1850 году орган и церковь были сильно повреждены при землетрясении. С тех пор его неоднократно ремонтировали...

По шатким ступеням мы поднялись на деревянную антресоль и, стараясь не скрипеть, подошли к узенькому балкончику, на котором спиной к залу сидел настройщик. Рядом находилась дверь, ведущая во внутренность гигантского инструмента, с надписью: «Посторонним вход воспрещен!» Остановились поодаль. Чарито продолжала вполголоса:

— Ширина органа более четырех метров, он состоит из ста семидесяти четырех больших вертикальных труб; несколько небольших трубок наполнены водой, они имитируют птичьи голоса. Вот эти большие деревянные педали, на которые нажимает сейчас органист, указывают как раз на арагонский тип...

Мы прослушали магнитофонную запись «Аве Мария» и приобрели пластинку избранных произведений, исполненных на органе Лас-Пиньяса: сонаты Фелипе Родригеса, Иозефа Гайдна, импровизации на народные филиппинские темы.

Они звучали очень естественно и задушевно — на органе, таком европейском инструменте, сделанном здесь из филиппинского бамбука.

Владимир Макаренко, кандидат филологических наук Манила — Москва

Наш знакомый Арси Нотиал

Вчетвером мы усаживаемся на широком хоудахе — седле с балдахином. Погонщик располагается на шее слона-гиганта. Дело происходит в национальном парке имени Джима Корбетта, одном из крупнейших в Индии заповедников.

Еще при входе в парк увидели табличку: «Вы въезжаете сюда на свой собственный риск». Поначалу она показалась лишней: парк выглядел таким ухоженным — с широкими аллеями, укатанными автомашинами, с миролюбивыми карликовыми оленями, там и сям скачущими через дорогу. Однако помощник смотрителя заповедника Арси Нотиал предупредил, что в Корбетт-парке водятся тигры, леопарды, слоны, кабаны, обезьяны, крокодилы, змеи...

Арси Нотиал строен и легок, одет он в спортивный свитер крупной вязки, на ногах ботинки на толстой подошве. В заповеднике охота, конечно, запрещена, но в руках его ружье. Ведь мы собрались в джунгли. А джунгли не терпят легкомыслия и самоуверенности. Уж кто-кто, а он, Арси Нотиал, знает это по собственному опыту...

— Однажды столкнулся с гималайским медведем,— рассказывает Нотиал.— Он шел на меня... Я остолбенел, не было сил двинуться. Медведь остановился, подождал некоторое время — и вдруг повернул в чащу. Я был спасен...

Пока слона кормят перед многочасовой прогулкой, Арси Нотиал рассказывает о своем беспокойном хозяйстве:

— Тигров у нас — 84, диких слонов—120 и огромное количество всяких других животных. За всеми ними надо постоянно наблюдать, оберегать и строго учитывать. А территория не мала — 525,8 квадратного километра. Здесь и озера, и горные реки.

Кстати, перепись диких животных — дело весьма трудное, но в заповеднике этим занимаются каждый год.

— Площадь всего парка разбивается на небольшие участки — около шести квадратных километров. Так меньше ошибок случается при подсчете,— продолжает Нотиал.— Замеряем следы, если нужно, делаем слепки. Потом заравниваем старые отпечатки, чтобы не спутать их с новыми. Тогда один и тот же зверь не будет учтен дважды. Ошибок при этом будет меньше.

В переписи участвуют почти все работники заповедника. Арси Нотиал посетовал, что огромный Корбетт-парк обслуживает довольно скромный штат сотрудников. Но среди них люди уникальных профессий.

Например, погонщики слонов, которые знают характеры этих умных животных и умело управляют ими.

Или проводники, которые по следам и остаткам пищи на звериных тропах читают книгу жизни джунглей. Все эти люди любят природу и свое дело. В их жизни вдали от селений есть весьма ощутимые трудности. Долгие месяцы они находятся вдали от семей, в Корбетт-парке нет магазинов, больниц.

Когда начинается сезон дождей и разливаются реки, заповедник отрезан от внешнего мира. Не работает связь, почта. А плата за нелегкую и связанную подчас с риском для жизни работу — невелика. Потому и остаются здесь люди, что, как говорится, нашли дело своей жизни.

— А вы, вы нашли свое дело? — спрашиваем Нотиала.

Он смущен:

— К жизни в заповеднике, в естественных условиях природы, привыкаешь и уже не представляешь иной. Я, например, просто не могу долго находиться в городе. Да и как они без нас — горы, животные, джунгли...

Порасспросить бы еще Арси Нотиала, но наконец слон позавтракал, время трогаться в путь. Наступает час, когда дикие звери выходят к водопоям.

Вот в десятке метров от нас бесшумно, тенью проскользнул в кустарнике тигр.

Диковинной расцветки птицы — сизоворонка-роллер, как синяя молния, желтоватые иволги-ориоли, хохлатые дрозды-бульбули мельтешат в ветвях. Сказочной красоты бабочки кружат перед самым лицом.