Вокруг Света 1982 № 01 (2496) - [18]

Но, несмотря на красоту и величие описанных памятников, ни один из людей, посещающих Паленке, не ощутит полного удовлетворения до тех пор, пока не побывает в «Храме Надписей» и не увидит скрытой под каменной толщей таинственной «гробницы Пакаля».

Город до сих пор поражает археологов удивительными и неожиданными находками. Однако они не идут ни в какое сравнение с замечательным открытием, сделанным А. Русом в июне 1952 года в «Храме Надписей». Храм стоит на плоской 23-метровой ступенчатой пирамиде — выше всех зданий. К нему ведет узкая каменная лестница с необыкновенно крутыми ступеньками. На стенах храма, снаружи и изнутри, археологи нашли множество иероглифов, в общей сложности до 620 знаков. Это и дало повод назвать все сооружение «Храмом Надписей».

После первого же осмотра А. Рус заметил, что пол трехкомнатного здания в отличие от других храмов Паленке сложен из больших каменных плит, одна из которых имела по краям несколько отверстий, заткнутых каменными же пробками. Видимо, отверстия предназначались для поднимания и опускания плиты на свое место.

И действительно, подняв плиту и начав раскопки, ученый вскоре обнаружил начало туннеля и несколько ступенек каменной лестницы, ведущей вниз, в глубину гигантской пирамиды. Но и туннель и лестница были плотно забиты громадными глыбами камня, щебнем и землей. Для того чтобы преодолеть эту неожиданную преграду, потребовалось целых четыре сезона тяжелого и мучительного труда. В конце концов коридор уперся в какую-то подземную камеру, вход в которую преграждала необычная, но вполне надежная «дверь» — гигантский треугольный камень весом более тонны. У входа в камеру, в некоем подобии гробницы, лежали плохо сохранившиеся скелеты пяти юношей и одной девушки, погибших насильственной смертью. Искусственно деформированная лобная часть черепа и следы инкрустаций на зубах говорили о том, что это не рабы, а представители знатных майяских фамилий, принесенные в жертву по какому-то особенно важному и торжественному случаю. Только теперь Русу стало наконец ясно, что все потраченные усилия не были напрасны. 15 июня 1952 года рабочие сдвинули с места массивную треугольную «дверь», и ученый с волнением вошел под своды какого-то подземного помещения. «Я вошел в эту таинственную комнату,— вспоминает А. Рус,— со странным чувством, естественным для того, кто впервые переступает порог тысячелетий. Я попытался увидеть все это глазами жрецов Паленке, когда они покидали склеп. Мне хотелось услышать под этими тяжелыми сводами последний звук человеческого голоса. Я стремился понять то загадочное послание, которое оставили нам люди столь далекой эпохи».

Гробница имела девять метров в длину и четыре в ширину. Посередине ее стоял массивный каменный саркофаг, закрытый сверху огромной плитой с резными изображениями и надписями. Внутри находились останки рослого мужчины средних лет, буквально засыпанного массой драгоценных нефритовых украшений. На лицевой части черепа лежала изящная маска из кусочков нефрита и раковин в натуральную величину, видимо воспроизводящая внешний облик умершего.

Скульптурная каменная плита, служившая верхней крышкой саркофага, сплошь покрыта резьбой. На боковых ее гранях вырезана полоса из иероглифических знаков, среди которых есть и несколько календарных дат, относящихся к VII веку н.э. На плоской наружной поверхности плиты резцом древнего мастера запечатлена какая-то глубоко символичная сцена. В нижней части мы видим страшную маску, одним своим видом напоминающую уже о разрушении и смерти: лишенные тканей и мышц челюсти и нос, большие клыки, огромные пустые глазницы. Это не что иное, как стилизованное изображение чудовища земли. У большинства народов доколумбовой Мексики оно выступало как некое страшилище, питающееся живыми существами, поскольку все живое, умирая, возвращается в конце концов в землю.

На маске чудовища сидит, слегка откинувшись назад, красивый юноша в богатой одежде и с драгоценными украшениями. Тело юноши обвивают побеги фантастического растения, выходящие из пасти чудовища. Он пристально глядит вверх, на странный крестообразный предмет, означавший у древних майя «древо жизни», или, точнее, «источник жизни» — символ маиса и всей растительности.

Альберто Рус после тщательного изучения всех имевшихся в его распоряжении источников дал следующее истолкование этим скульптурным мотивам:

«Юноша, сидящий на маске чудовища земли, вероятно, одновременно олицетворяет собой и человека, которому суждено в один прекрасный день вернуться в лоно земли, и маис, зерно которого, чтобы прорасти, прежде должно быть погребено в землю. «Крест», на который так пристально смотрит этот человек, опять-таки символизирует маис — растение, появляющееся из земли на свет с помощью человека и природы, чтобы служить затем, в свою очередь, пищей для людей. С идеей ежегодного прорастания (воскресения) маиса у майя была тесно связана и идея собственного воскресения человека... Судьба уже вынесла человеку приговор. Его должна поглотить земля, на которой он сейчас полулежит. Но, надеясь на бессмертие, он пристально смотрит на крест — символ маиса и, следовательно, самой жизни».