Вокруг Света 1982 № 01 (2496) - [16]

В плане, естественно, всего этого не было. В нем были перечни гидрологических постов и наиболее возможных мест прорыва дамбы, сборных пунктов противопаводковых бригад и складов аварийных материалов, списки бульдозеров, тракторов, экскаваторов, автомашин и даже конных подвод с указанием районов сосредоточения, фамилии сотен людей с их адресами, номерами телефонов и очень точные инструкции о действиях с учетом обстановки. Однако весь этот сухой служебный текст был от начала до конца пронизан духом напряженной, чуть ли не воинской готовности людей в любой момент вступить в отчаянную схватку со стихией...

— Именно так и только так,— сказал Литвинов.— С нашими паводками миром не поладишь.

— Но не всегда же паводок катастрофический? Есть же какая-то закономерность в чередовании больших и малых паводков?

— Чисто теоретическая. А на практике за одно лишь последнее десятилетие мы пережили три таких высоких паводка, каким положено случаться раз в сто лет. И пожалуй, они стали более бурными...

— Почему?

— Мы в свое время вырубили много леса и оголили склоны гор. Снег на безлесном склоне тает быстро, вода несется вниз со страшной скоростью. И талая и дождевая. Ей просто негде задержаться, не во что впитаться — нет лесной подстилки... Кроме того, мы стали больше строить, больше осваивать земель. Оттого и ущерб от паводков больше.

— Какой же выход?

— Выход один: строить и строить,— сказал Литвинов и показал мне черновик письма в Совет Министров Украинской ССР.

Письмо начиналось словами: «Закарпатское управление мелиорации и водного хозяйства просит рассмотреть возможность включения в план одиннадцатой пятилетки проведение следующих противопаводковых работ в бассейне реки Тисы и других рек области...»

Л. Филимонов Ужгород

Саркофаг без тайн

Широкое асфальтовое шоссе вырывается наконец из тесноты и сутолоки жилых кварталов Вилья-Эрмосы  (Вилья-Эрмоса — столица мексиканского штата Табаско) и, минуя мост, переброшенный через мутную от недавних дождей величественную Грихальву, идет строго на юго-восток. Вокруг плоская болотистая равнина с бесчисленным множеством рек, озер и ручьев. Лишь изредка мелькнет за окном автомобиля одинокая усадьба земледельца или бензоколонка с красочными вывесками реклам. Огненный шар тропического солнца лениво ползет вверх по небосклону, заливая все вокруг слепящим белесым светом. Повсюду царит сонный покой.

Но уже через 30—40 километров пути картина резко меняется. Местность становится выше. Исчезают болота. Чаще встречаются аккуратные домики селений, укрытые в зелени садов. А затем справа, у самой линии горизонта, возникает из знойной дымки темная гряда лесистых холмов — предгорья Чьяпасской Сьерры. Наш путь лежит именно туда, в горы. Мы едем в Паленке — одну из самых блестящих столиц цивилизации древних майя.

Я давно мечтал побывать здесь, и не только потому, что архитектурные памятники и скульптура Паленке отличаются особым изяществом и красотой. Меня как профессионального археолога интересовал прежде всего тот природный фон, та естественная среда, на основе которой вырос некогда столь многолюдный и процветающий город. Правда, была и еще одна веская причина посетить эти заповедные руины, но о ней я скажу позже.

Дорога пошла вверх, завиваясь в причудливые спирали, и через несколько минут наша машина стояла уже на краю широкой зеленой площадки, перед входом в археологическую зону Паленке.

Древние майя выбрали для строительства города удивительно удачное место. Основная его часть расположена на платформе-плато, возвышающейся над окружающей равниной почти на 60 метров, и на склонах окружающих гор. С юга город защищен стеной скалистых горных хребтов, где берут начало многочисленные реки и ручьи с кристально чистой водой. Древние строения с поразительной гармоничностью вписываются в складки горного пейзажа. А буйная зелень леса служит для них необычайно эффектным фоном.

В самом центре, где был когда-то «священный квартал» с храмами богов и жилищами царей, и сейчас еще можно видеть целое созвездие архитектурных шедевров — святилищ и дворцов. Пепельно-серые, с каким-то неясным фиолетовым оттенком, они словно застыли в вековом сне под бездонным голубым небом. И кажется, что время не властно над ними. Вот сейчас опять зашумит толпа на городской площади, взовьется душистый дымок сжигаемых на алтарях благовоний, и из дверей главного дворца покажется торжественная процессия сановников и жрецов, сверкая яркими красками одежд и головных уборов из перьев диковинных птиц.

Но жизнь давно ушла отсюда, не оставив после себя никаких осязаемых следов, если не считать этих седых руин. «Какой же народ построил Паленке? — спрашивал в 1840 году один из первооткрывателей города, американский путешественник Джон Ллойд Стефенс. — ...Архитектура, скульптура и живопись, все виды искусства, которые украшают жизнь, процветали когда-то среди пышно разросшегося леса. Ораторы, воины и государственные деятели; красота, честолюбие и слава жили и умирали здесь, и никто ничего не знал о существовании подобных вещей и не мог рассказать об их прошлом».