Вокруг Света 1981 № 01 (2484) - [12]

Белым людям нужны были удобные для поселения места, и аборигенов вытеснили в безводные пустыни.

Надо сказать, что никто, наверное, на нашей планете не умеет осваивать абсолютно, казалось бы, непригодные для жизни места так, как коренные жители Австралии. Разве что бушмены африканской пустыни Калахари. Все исследователи восторженно отмечали необычайную способность аборигенов находить воду там, где ее просто и быть не может, выслеживать редкую дичь и собирать плоды скудной пустынной растительности.

Пустыня может дать средства к жизни очень ограниченному числу людей. Объективные законы природы четко определяют количество человек, способных (при наличии навыков) прокормиться с единицы площади. И без того немногочисленные некогда племена изрядно поредели. Точнее говоря, сохранились лишь те, у кого был опыт охоты и собирательства в пустыне еще до прихода белых. Всего аборигенов осталось тысяч сто двадцать. Причем в это число нужно включить и тех, кто влачит существование близ больших городов. Утратив культуру и язык, они перестали быть детьми природы, но и не превратились в людей двадцатого века.

Однако, казалось, хоть те немногие, что бродят по пустыне, они-то сохранили себя? Ведь места, где они живут, не нужны никому.

Но в 1974—1977 годах геологические экспедиции тщательно обследовали богом и людьми забытые пустынные районы и обнаружили в них гигантские залежи бокситов, железной руды и — самое главное — урана. Оказалось, что Австралии принадлежат двадцать процентов запасов урана капиталистического мира Залежи в Ямбилууне, Наббер-Лэйк, Кунгхуру, Йиллири в Западной Австралии, не до конца разведанные месторождения в Беверли и у горы Пинджарра в южной части страны Бокситы в Куинсленде, Мапуну, Вейпе. Руду — слой в шесть метров толщиной — прикрывают какие-то пятьдесят сантиметров почвы. Бери — не хочу, подгоняй бульдозеры и разрабатывай дешевым открытым способом.

И тут на пути к легкой и удобной добыче оказалось досадное, хотя и незначительное, препятствие — аборигены. Так уж получилось, что они живут почти во всех тех местах, где найдены ныне полезные — более, чем полезные! — ископаемые. А при чем здесь аборигены? Ведь все, что знает о них широкая публика, никак не говорит о том, что эти люди способны на организованный отпор, на отстаивание своих прав собственности современными юридическими нормами. На снимках они обычно голые, раскрашенные для корроборри, с бумерангами и копьями в руках. Конечно, это еще кое-где осталось, но аборигены уже не те, что были десять-пятнадцать лет тому назад. Кто-то из них получил образование, многие умеют читать, и сообщения печати о развернувшейся во всем мире борьбе за освобождение угнетенных народов и племен не прошли для них бесследно.

После десятка бурных демонстраций, в которых приняли участие и сочувствующие коренному населению белые австралийцы, принят был закон о правах землевладения аборигенов. Согласно ему племенам разрешено вести переговоры с горнодобывающими компаниями о создании шахт и прочих промышленных объектов на принадлежащих им территориях. Однако, если администрация территории издает приказ, аборигены не смеют его нарушать.

Администрация, естественно, издает такие приказы, которые прекращают дискуссии на тему о том, кому принадлежит земля.

Первый договор в истории Австралии между белыми и темнокожими был заключен в конце 1978 года. Высокие договаривающиеся стороны — федеральное правительство в Канберре и старейшины племени аньула — установили, что в трехстах километрах от города Дарвина будет заложено несколько шахт. Первые двадцать пять лет компании обязуются восполнять племени недостаток питания: ведь дичь уйдет от рева машин, исчезнет слой плодородной почвы.

Старейшины племени нарисовали под договором изображения кенгуру, крокодила и рыбы. Чиновники с трудом скрывали улыбки. Понимали ли старейшины, что их надули? Скорее всего понимали. Но так хоть что-то получило племя аньула, а ведь могло и ничего не получить.

...Когда через двадцать пять лет компании покинут изрытую, лишенную растительности землю, остатки племени аньула окончательно разучатся добывать другую пищу, кроме консервов с пестрыми наклейками…

Тем не менее при всем надувательстве первого из договоров значение он имеет весьма немалое: как-никак, а право аборигенов на землю — впервые! — закреплено на бумаге. Ведь и первопоселенцы Америки, когда покупали у индейских племен громадные территории за бочонок с порохом, дюжину ружей и мешок бус, не предполагали, что два века спустя индейцы предъявят договоры правительству США. Другое дело, что договоры эти, сколько их ни предъявляй, не вернут землю настоящим ее владельцам. Но, по крайней мере, они привлекают внимание общественности. А для индейцев Америки это пока важнее всего. Их «Длинный марш» 1 только начался.

Как же далеко австралийским аборигенам до американских индейцев! У них нет пока ни сознания единства, ни поставленных целей.

Итак, почти все залежи урана обнаружены были в семидесятые годы. Там, где среди аборигенов был хоть один грамотный, они начали протестовать. В Комиссию по делам аборигенов полетели петиции и жалобы. Надо сказать, что в этой комиссии есть немало чиновников, искренне сочувствующих коренным жителям.