Вокруг Света 1981 № 01 (2484) - [11]

— Сириус в перекрестии! Не двигаться!

Валентин отвечает:

— Понял! Навожу визир телескопа!

— Работали строго по программе? — спрашиваю Лебедева.

— Что значит строго? Полет — дело творческое, программа тоже может меняться в зависимости от условий...

— В космосе?

— И на Земле...

Космический корабль на орбите, а на Земле продолжают соревноваться между собой программы. Если почему-либо не удастся одна, ей всегда есть замена. А за каждой программой стоят коллективы, месяцы, а то и годы труда.

Во время полета «Союза-13» выяснилось, что баллистические расчеты, сделанные Джульеттой Оганесян, неверны. А это значит, что на следующих сеансах нужные звезды не попадут в поле зрения «Ориона-2».

— Это и понятно: поручили столь ответственные расчеты какой-то девчонке…

Такой шепоток слышали армянские астрономы у себя за спиной.

К Гурзадяну подошел космонавт К. П. Феоктистов: «Сделайте доклад о полете. От этого зависит отношение к эксперименту». Член-корреспондент АН СССР Б. В. Раушенбах взял Гурзадяна под руку: «Я помогу вам. Давайте поработаем вместе».

Ночь прошла без сна. Наутро на стене висели ватманские листы с расчетами.

Гурзадян говорил минут сорок, но при этом страшно волновался. После доклада к нему подошел руководитель полета космонавт Алексей Елисеев: «Давайте уединимся. Выводы из доклада я сделаю сам». Потом доложил Главному конструктору. Лицо у Главного посветлело, он передал по громкой связи:

— Сегодня работаем по плану. На завтра — программа А-4.

А-4 означает вести наблюдения на «Орионе-2» четыре витка подряд. Более насыщенной, более «роскошной» программы в арсеналах исследователей просто не было. Лица у Гурзадяна и его учеников Джульетты Оганесян, Марата Крмояна и Александра Кашина засияли от радости.

— И дальше все шло по программе? — спрашиваю я Лебедева.

— Да.

Вспоминает Петр Климук: «Специалисты были довольны. Григор Арамович Гурзадян лично приехал в Звездный, чтобы поблагодарить нас за сделанную работу. Особенно рад был чистоте спектров. Вуаль от свечения ночного неба, мешающая наблюдать звезды с Земли, почти отсутствовала. Рад был ученый:

— Теперь мы имеем спектрограммы звезд, которые до нас вообще никто не получал. К тому же в той области спектра, что вообще недоступен для наземных наблюдений. Тысячи звезд! Где я вам такой многозвездный коньяк найду? — спрашивал он, шутя, — Такого нет даже в Армении.

Взял ставший знаменитым снимок: одна звезда среди роя других, более слабых светил, и надписал: «Дорогому Петру Ильичу. Г. Гурзадян».

Прощаясь с Лебедевым, оглядываю его кабинет. На стене фотография: он — командир отряда на строительстве БАМа. Рядом удостоверение члена ЦК ВЛКСМ — он был им ряд лет. На столе самодельный прибор, напоминающий логарифмическую линейку.

— Когда мой корабль приблизится к станции «Салют», с помощью этого устройства я проверю расстояние между ними — не врут ли приборы.

— Значит, будут новые полеты? Лебедев удивлен: разве может быть иначе?

Наш разговор состоялся в те дни, когда подходил к концу самый долговременный полет на орбитальном комплексе «Салют-6» — «Союз».

— Заметьте, — сказал Валентин Витальевич, — с каждым полетом растет удельный вес астрофизических экспериментов. Экипаж первого «Салюта» и мы работали с «Орионом», а экипажи «Салюта-6» — с субмиллиметровым телескопом и радиотелескопом. Человек вышел в космос, чтобы раскрыть тайны Земли и неба, и каждый эксперимент как бы ступень лестницы, уходящей ввысь.

Как говорили древние: «Ноги на земле, в звездах — взор...»

А. Харьковский, наш спец. корр.

Урановый бум в Ямбилууне

Даже в те далекие времена, когда название «Терра Аустралис инкогнита» робко появлялось на карте мира, пятый — еще не открытый — континент не был густо заселен. Невысоко приподнятая над уровнем моря страна, очень бедная лесами, небогатая реками, зато с обширными пустынями и полупустынями, не могла прокормить многочисленное население, которое к тому же не имело понятия о земледелии и занималось охотой и собирательством.

Коренные австралийцы кочевали в поисках пищи и лишь временами, в сезоны изобилия, задерживались на одном месте. Специалисты предполагают, что аборигенов Австралии было тысяч триста.

В конце XVIII века на берега Австралии высадились первые европейцы. Одни — навечно ссыльные каторжники, другие — на время службы солдаты и чиновники. Потом в страну устремились иммигранты, чтобы жить в молодой и развивающейся стране. И работать — разводить овец, распахивать поля.

Как ни малочисленны были аборигены, места они занимали много. Слишком много, по мнению поселенцев. Ведь для того чтобы выжить, бродячему племени требуется огромная территория. И хотя на границах племенных территорий не стояли полосатые столбы, каждое племя точно знало свои угодья и не заходило в чуждые пределы. Соответственно никаких документов, подтверждающих право собственности, у аборигенов не было владели они лишь тем, что могло им пригодиться в нехитрой их жизни, той жизни, что, не изменяясь, текла тысячелетиями до прихода белых.