Вокруг Света 1980 № 06 (2477) - [12]

Одними из первых, кто пытался решить проблему моделирования атмосферы, были математики. Но математический аппарат пасовал перед реальными горами и бурными процессами в атмосфере. Все приходилось упрощать: гору принимали, к примеру, за прямоугольник, а небо считали, как в древности, твердью и ограниченным куполом, атмосферу же — бесконечной.

Для решения некоторых сугубо теоретических задач такие методы, может быть, и подходили, но реальной картины воздушных волн в набегающем на гору потоке они дать не могли.

Тогда проблему решили взять, так сказать, в лоб, с «позиции силы». В небо над горами поднимались самолеты. Запускались шары-зонды, качающиеся на невидимых волнах, как поплавки. В тяжелых, подчас небезопасных условиях были получены интересные результаты. Однако все горные цепи при всех погодных ситуациях так не прозондируешь: у каждой горы свой норов.

Оставался третий, более безопасный путь: учесть данные, полученные в натурных опытах, и воспроизвести картину атмосферных процессов в лаборатории. Когда эта идея пришла в голову Сейтабызу, он не стал спешить с ее воплощением: а что, если по этому пути уже шли другие?

И вот снова библиотека, горы литературы на разных языках. Сейтабыз нашел предшественника. Им оказался ученый из университета Гопкинса в Балтиморе профессор Роберт Лонг: в лабораторной установке он заменил воздух соленой водой, а по дну лотка тянул макет горы, наблюдая, какие при этом возникают волны. Ему удалось воспроизвести некоторые атмосферные процессы, но происходящие невысоко над горами.

Что чувствовал Сейтабыз, впервые познакомившись с работами Лонга? Страх, что большой ученый уже шел по этому пути, но достиг немногого? Быть может. Молодость, однако, не признает авторитетов... И все-таки недостатки опытов Лонга призывали к осторожности. Вот почему свои первые эксперименты Нурумов делал тайно, в основном, когда рабочий день в институте уже заканчивался, кое-кто посматривал на молодого исследователя искоса: стоит ли заниматься тем, что заведомо не ведет к реальной цели?

Но Нурумов продолжал свой «спор» с профессором Лонгом. Вот им собрана более совершенная, чем у американского коллеги, установка. Вот получены лучшие, чем у того, результаты. Но как сообщить об этом Лонгу, обменяться опытом? Просто написать в Балтимор? Однако как там отнесутся к никому еще не известному научному сотруднику из Алма-Аты?

Однажды в столицу Казахстана приехала делегация американских метеорологов. Сейтабыз сопровождал гостей, показывал им город. И спросил их, знают ли они профессора Лонга, рассказал о своих первых результатах по моделированию.

Гости, казалось, не очень заинтересовались сообщением Сейтабыза. Однако год спустя, когда делегация советских метеорологов была в Вашингтоне, им сообщили, что работами Нурумова из Алма-Аты интересуется профессор Лонг из Балтимора.

Наши специалисты переглянулись: это имя мало что им говорило. Но они записали его для памяти в блокноты. А вскоре из Москвы, из Института физики атмосферы АН СССР, в Алма-Ату приехал профессор, ныне член-корреспондент АН СССР Г. С. Голицын. Ознакомившись с работой Нурумова, он сделал все возможное, чтобы помочь ему. Ученые из Алма-Аты, Киева, Ташкента, Еревана также поддержали молодого исследователя. И это тем более знаменательно, что речь шла об открытии, от которого вряд ли можно было ждать сиюминутного результата...

Сейтабыз немало прошел по крутой тропе, ведущей к вершине, прежде чем к нему пришла помощь. «Классических» метеорологов не очень интересовали локальные прогнозы погоды где-то на удаленных вершинах — они предсказывали погоду на огромных площадях. Поначалу довольно прохладно отнеслись к его работам и авиаторы: им, верующим в силу крыльев и моторов, казалось, что нет такой вершины, которую нельзя облететь.

Нурумов трудился там, где делается большинство открытий, на «ничейной земле», на стыке наук. Однако он никогда не чувствовал себя одиноким в своих поисках. С самого начала ему повезло: заведующий лабораторией, в которой он работал, стал не только его учителем, но и другом на всю жизнь. Его имя Николай Федорович Гельмгольц.

Нет, учитель не сразу признал правоту своего ученика. Они были и остаются выходцами из разных эпох: первый применял в экспериментах воздушные змеи, второй опирается в некоторых работах на исследования, сделанные с помощью спутников. И в модель Нурумова он поначалу не верил. Но когда Сейтабыз показал учителю свою установку, Гельмгольц понял, что у парня не только золотая голова, но и хорошие руки. И он повез его к специалистам, которые могли по достоинству оценить талант молодого экспериментатора.

Установка Нурумова выглядела так: прозрачный, похожий на аквариум сосуд, а в нем модель горы. Жидкость вокруг «горы» — имитация атмосферы. Пока она не движется, «погода» безветренная. Но вот заработали насосы. Подкрашенные струйки жидкости разной плотности, не смешиваясь, обтекают модель. На «подветренной» стороне струйки закручиваются, значит, там образовались вихри; на «надветренной», за горой, отстают от модели, вызывают подсос воды. Видно, как на экране: попади сейчас самолет в эти потоки, его завертит, словно ветку, а то и швырнет наземь.