Вокруг Света 1979 № 04 (2463) - [15]

Обслуживал меня сам Фатухелу. Он подал рыбу целиком, потом — цыпленка. Я было запротестовал, но тут же узнал, что гость в тонганском доме выбирает лучший кусок. Хозяйка уносила оставшееся в соседнее помещение, и там его быстро уничтожали домочадцы.

Потом скатерть-циновку скатали, и мы перешли в угол веранды. Фатухелу понимающе улыбнулся, когда я, облегченно вздохнув, прислонился к стене. Ноги совсем онемели, да и спина изрядно ныла.

Разговор стал оживленнее, хотя тонганец не проявлял ни малейшего любопытства к европейским делам. Его мир за пределами архипелага ограничивался Австралией и Новой Зеландией. Мне, понятно, тоже интересно было держаться поближе к Тонга. Не только из вежливости я похвалил здешние красоты и дружелюбие островитян.

— Дела у нас, увы, не так хороши. Есть давний закон: каждый мужчина, достигший шестнадцатилетнего возраста, должен получить восемь акров пахотной земли. Только тогда он платит налог и, таким образом, становится полноправным членом общества.

— Кто дает эту землю?

— Вся земля принадлежит короне и вообще-то уже распределена: ею владеет знать. Так что с подрастающими гражданами дело обстоит скверно. Здесь, на Тонгатапу, я знаю людей среднего возраста, которые все еще ждут причитающихся им участков. А пока заняться им нечем. Положение почти безвыходное. У нас многие считают, что знать должна отдать хотя бы те земли, которые не хочет или не может освоить. Это единственный выход из положения.

— А разве нет других возможностей занять молодых людей? Ведь на Тонга занимаются не только сельским хозяйством?

— Какое там! Есть еще кустарная фабричка фруктовых консервов человек на двадцать, несколько мест в королевских учреждениях, на электростанции, в порту — это, к сожалению, все. В ближайшие пять лет человек семьсот, говорят, уйдут на пенсию, но в десять раз больше людей ждут этого, чтобы занять их места...

— Наверное, кое-кто уезжает на заработки?

— Уезжают в Новую Зеландию, в США. Устраиваются там, наживают деньги и чаще всего возвращаются домой. С деньгами. А это опасно.

— Почему?

— У молодых людей завелись деньги — и никаких занятий. Целыми днями пьют пиво, бездельничают, буянят, совершают преступления. А это не шутка...

Хозяин задумался.

— ...Видите ли, они посмотрели свет, некоторые получили образование. А потом возвращаются сюда и видят, что все осталось по-прежнему. Законы у нас строгие, но обязательны они только для рядовых граждан... А как вы убедите молодого человека, который занимал где-то солидный пост, скажем, швейцара ночного ресторана в Гонолулу, что по воскресеньям плавать в море — нарушение закона? А у нас за этим строго следит полиция. Что тут делать?

Есть, правда, выход... Видите ли, близ нас проходит линия смены дат. На долготе Новой Зеландии и до островов Эллис, что к северу от нас, она условно передвинута к востоку. Тем, кто окончил школу, это хорошо известно. Некоторые утверждают, что если бы эта линия проходила у нас как следует — по 180-му меридиану, — то во время, на которое у нас приходится воскресенье, должен быть на самом деле понедельник. Таким образом, наше злосчастное, нудное, лишенное всяких развлечений воскресенье празднуется на Тонга не в надлежащий день. Правда, говорят об этом только между собой. Открыто против наших порядков не выступает еще никто, даже молодые люди. Но уже поговаривают, недовольство-то все-таки есть, ну, из-за недостатка земли, из-за машин, ездящих в воскресенье, что, хотя все тонганцы по конституции равноправные граждане, есть среди них и более равноправные...

...А возьмите таовалу. Самая тонганская деталь нашей одежды, правда? Красивая, конечно, традиция, и молодые люди вслух не протестуют против нее. Только они очень не любят, когда их заставляют носить традиционную циновку. А выйти без нее на улицы Нукуалофа все равно, что в Европе выйти без брюк. У нас, кстати, таовалу носили и тогда, когда вся Полинезия ходила нагой.

Оказывается, в этом райском на первый взгляд, миниатюрном королевстве назрели серьезные проблемы: не находящая себе места в жизни молодежь, пьянство, пренебрежение традициями.

Фатухелу близко принимал к сердцу проблемы своей страны.

— Так, по-вашему, ничего не может измениться во владениях Тубоу IV? — спрашиваю я.

— Не знаю. В нашей конституции сказано: «Пока существуют тонганцы, править ими будет король».

...После обеда меня ожидал вечер — длинный и пустой. Не оставалось ничего иного, как пойти погулять. Множество народу лениво и бесцельно прогуливалось у берега моря. В тени деревьев люди собирались на пикники. Преобладала молодежь, потягивавшая пиво из банок.

У причала Набережной королевы Салоте стояло судно, на котором я, еще не зная местных обычаев, намеревался поплыть на Лифуку. Несколько матросов и два полицейских скучали на жаркой палубе. По их словам, погрузка товаров должна была начаться в понедельник, а выход в море был назначен на вторник. Для меня это было слишком поздно.

Неожиданно на судне разразился скандал. Какой-то американец, поднявшийся на борт, хотел забрать свой багаж. Полицейские преградили ему путь. Воскресенье! Рассерженный американец раскричался: