Вокруг Света 1978 № 11 (2458) - [10]

Полярный исследователь Джон Росс более столетия назад писал о тундре: «Эта земля, царство льда и снега, всегда была и всегда останется унылой, мрачной, наводящей тоску однообразной пустыней».

Болынеземельская тундра тоже долго прикидывалась, убогой нищенкой. Но вечная мерзлота, болота были лишь рубищем, в которое она рядилась. Известно теперь, что она способна за собственный счет не только обогреть себя, но и «финансировать» быстрое индустриальное развитие как Нарьян-Мара, так и всего Ненецкого национального округа. На Большеземельскую тундру приходится две трети нефти и газа Тимано-Печорской нефтегазоносной провинции. Так считают геологи, которые работают здесь уже не первый год.

В Нарьян-Маре мне советовали встретиться с инструктором окружного комитета партии Георгием Петровичем Борзасековым, курирующим геологию. Говорили, что он приехал сюда всего пять лет назад из Краснодарского края после окончания института. Инструктором окружкома партии стал недавно, но отлично знает все, что касается разведки недр округа. И не только в весьма широких рамках своей ответственной должности (в его ведении все поисковые партии и экспедиции, контора вышкомонтажников, транспорт, обслуживающий геологов, газификация города, водоснабжение и т. д.). Свою трудовую биографию он начал с помощника бурильщика. С дипломом инженера!

— У нас это стало своеобразной традицией. Моральной нормой самоутверждения, что ли, — объяснил Борзасеков. — Могу по себе судить и особенно по остальным: не рвутся молодые специалисты к руководящим должностям. Дипломника сразу назначают помощником бурового мастера — отказывается, просится в рабочие, чтобы пройти по всем ступеням: помощник бурильщика, бурильщик и так далее. Года два так поработает, потом уже смело руководит. И рабочие ему верят, знают, что он не какой-нибудь выскочка, а одной ложкой с ними щи хлебал, одним ломиком мерзлоту долбил.

На столе Борзасекова лежала карта. Без населенных пунктов, рек и озер; разобраться в ней мог только геолог. Обзорная карта территориальной деятельности Архангельского геологического управления.

— Поиск полезных ископаемых сопряжен у нас с огромными трудностями и затратами, — говорил Борзасеков. — Обычно геологи с нетерпением ждут лета, мы же — суровой зимы. Ведь только по зимнику можно везти оборудование на буровые — кругом болота, бездорожье... Не от хорошей жизни в первую очередь разведывались на нефть и газ площади, расположенные в относительной близости к единственной транспортной магистрали — реке Печоре. Теперь полоса этих геологических структур, — Борзасеков очертил довольно значительную территорию, — изучена, разведана. Волей-неволей приходится отдаляться от Печоры все дальше и дальше, — карандаш Борзасекова остановился на краю материка. — Базовые поселки Варандей и Вангурей обустроились уже на морском побережье... А первый фонтан нефти был получен вот здесь, на реке Шапкиной, недалеко от Нарьян-Мара.

Разумеется, нефть в одиночку не ищут. Но ведь мог кто-то, думала я, первым заметить ее признаки? Могло же быть так, чтобы кто-нибудь радостно крикнул на всю тундру: «Нефть!», как крикнул некогда матрос экипажа Колумба: «Земля!»

Борзасеков снисходительной улыбкой приземлил мои надежды.

— Чего не знаю, того не знаю. Нет у нас Пимена, который бы фиксировал такие детали. А вот, если хотите, могу познакомить с секретарем комсомольской организации первых геологов, появившихся в тундре.

Мы отправились на «газике» в ту часть города, которая теперь именуется: поселок Искателей. Еще не так давно его называли Зеленая улица: поселок состоял из десяти зеленых палаток. Ненецкая нефтегазоразведочная партия структурно-поискового бурения сверлила первую скважину на окраине города за лесозаводом. В партии было 15 человек.

Вожак первого комсомольского десанта геологов Алексей Исаевич Малышев тоже не знал, кто первым увидел нефть. Зато припомнил, как ребята испуганно, хором кричали: «Газ!», спасаясь бегством от взбесившейся буровой.

— Был я тогда старшим мастером, — рассказывал ныне главный инженер экспедиции Малышев. — Сначала ребята мои приуныли. Сами понимаете, какое может быть настроение, когда буришь скважину за скважиной, а они все «сухие». Мало-помалу мы теряли надежду. А с ней и бдительность. Кончили как-то проходку разведочной скважины, темно уже было. Решили, что и эта сухая, да и облегчили раствор. Тут и случилось... С газом-то мы впервые познакомились. При таких, можно сказать, недружелюбных обстоятельствах...

А случилось вот что. Давление в недрах пересилило облегченный столб раствора. Послышался скрежет — это пришел в движение газ, с огромной силой устремляясь наружу, на свободу. И сухая скважина яростно выплюнула неуправляемый фонтан. Газ, перемешанный с раствором и песком, резал и кромсал железо. Куски металла разлетались в загазованном воздухе, как осколки фугасных бомб. Пришлось вызывать отряд опытных горноспасателей из Ухты. Семь суток атаковали они разгулявшийся фонтан, пока не прихлопнули скважину задвижкой.

Этот случай был сигналом к продолжению поисковых работ. И может быть, именно тогда, на горьком опыте, начала зарождаться традиция молодых специалистов — начинать с должности рабочего.