Вокруг Света 1977 № 09 (2444) - [12]

С угла одной из улочек, выходящих к университету, прекрасно просматривалось место пожара. Огонь уже был потушен приехавшей командой пожарников, и толпа зевак на площади постепенно рассасывалась. Но на улочке по-прежнему оставалась группа молодых людей в черных кожаных комбинезонах. Цепи лежавших на обочине дороги мотоциклов были спущены. Зачем?

«Неофашисты обычно бывают вооружены цепями», — вспомнились мне слова моего знакомого студента-коммуниста, которому не раз приходилось участвовать в стычках.

Ну что же, придется идти «ва-банк».

— Кажется, опоздал, — с досадой пожаловался я на английском языке одному из мотоциклистов. — Это был взрыв или пожар, не знаете?

Парень пристально оглядел мой джинсовый костюм, сумку авиакомпании «Панамерикэн» и буркнул на плохом английском:

— Вы из Америки? Турист?

— Да нет, журналист-неудачник, который опоздал на место события и теперь хочет понять, в чем дело.

— Ребята, — крикнул мотоциклист своим друзьям, — его интересует заварушка у университета.

— Может, пригласим парня «К трем крестам», если он такой любопытный? Не откажетесь от кружки пива?

Я не отказался, а сам недоумевал, что это за «Три креста»? Потом вспомнил. «У трех крестов» — так называлось место казней в Зальцбурге, где в средние века святая инквизиция устраивала аутодафе.

Оказавшись в пивной «У трех крестов», в самом центре Вены, я понял, что не ошибся. На магнитофоне крутились записи военных маршей, столы были исчерчены свастикой, а на стенах развешаны газеты с реваншистскими призывами.

— Пива для всех! — скомандовали мои сопровождающие, и бармен за стойкой, недвусмысленно вскинув руку в гитлеровском приветствии, принялся разливать пиво по кружкам.

— Так вас интересует, что это был за пожар? — переспросил меня один из парней, назвавшийся Гюнтером. — Кажется, взорвался какой-то газовый баллон неподалеку от университета. Кого-то, кажется, отвезли в госпиталь. Если хотите знать мое мнение, это дело рук коммунистов из студенческого союза. Они устроили там очередную говорильню.

— Но зачем коммунистам поджигать дома во время митинга?

— Им нужно во что бы то ни стало устроить в стране беспорядки, их не устраивает наша жизнь, им нужна революция! — изрек Гюнтер. — Подговорили какого-то левака подложить взрывчатку у баллонов с газом — и рады!

Сообщники Гюнтера разом ухмыльнулись, довольные таким изложением событий.

— Мы не дадим коммунистам захватить нашу Австрию! — выкрикнул один из юнцов. — Мы их перебьем всех до единого!

Гюнтер поднял вверх руку, чтобы успокоить компанию.

— Если хотите знать, наших организаций в стране уже больше тридцати. Пока нам еще нельзя говорить в полный голос. Но — имейте в виду! — придет время, и мы снова крикнем «хайль фюрер!». И множество наших сторонников ответят нам «зиг хайль».

По дороге в гостиницу я вспомнил свою поездку в Маутхаузен, один из бывших фашистских концентрационных лагерей в Австрии, земля которого пропитана кровью 206 тысяч замученных там людей.

На одном из надгробий лагеря смерти было написано: «Мы отдали здесь самое драгоценное, что имели, — свою жизнь, — за высокие идеалы гуманизма, в борьбе за родину, против нацистского варварства, против войны. Помни это!»

Помнят многие. Тех, которые не хотят помнить, тоже немало.

Вместо эпилога

— Всю гитлеровскую оккупацию я прожила в Вене, — рассказывает фрау Реттер, семидесятилетняя старушка, в маленьком зеленом сквере в центре Вены.

Я прошу фрау Реттер вспомнить весну сорок пятого.

— Тяжелое было время, — отозвалась она. — Я никуда не могла уехать из города. На моих руках было четверо детей. А тут и бомбежки, и артобстрелы. Говорили, русские придут, будут всех уничтожать. А они первым делом продовольствие населению начали раздавать. Ведь многие голодали...

Уже приехав в Москву, я нашел в архиве сводки советской военной комендатуры, датированные апрелем 1945 года. В них говорится, что, оставляя город, фашисты уничтожили или увезли наиболее ценное промышленное оборудование, разграбили все продовольствие, предназначавшееся для жителей Вены, разрушили газовую, водопроводную и электросеть города.

Силами советских солдат восстанавливались мосты и дороги, водопровод и электроснабжение... В первый год после освобождения Советский Союз предоставил Австрии почти столько же продовольствия, что и три западные державы, вместе взятые. А ведь советскому народу предстояло восстанавливать многие тысячи своих разрушенных городов и сел. И тем не менее наше правительство выделило миллион рублей на восстановление Венского театра.

В августе 1945 года на открытии памятника советским воинам-освободителям на площади Шварценберг в Вене прозвучали такие слова: «Здесь, у этого священного надгробья, мы благодарим русское государство... за освобождение и великодушную помощь, которая спасла нас во времена тяжкой, нужды, и клянемся от своего имени и от имени грядущих поколений: как прочен гранит этого памятника, так же прочно и наше доверие и наша незабываемая благодарность Красной Армии».

— Как поживают сейчас ваши дети? — спросил я у фрау Реттер напоследок.