Вокруг Света 1977 № 07 (2442) - [7]

За участие в восстании военный трибунал приговорил Тоско к восьми годам лишения свободы. Судили Агустина не только за его деятельность, но в первую очередь за убеждения, которые он не скрывал даже в годы самых жестоких репрессий. Тоско не был коммунистом. Он просто, честно защищал интересы рабочих, доверивших ему свою судьбу, и видел в коммунистах верных товарищей по борьбе.

Университету Кордовы — одному из старейших в Южной Америке — более 350 лет. Но славится город не только своим университетом. В 1880 году в Кордове был организован первый профсоюз, затем основана социалистическая партия. В 1918 году возникли первые ячейки коммунистов. И в том же году произошло событие, которое каждый год ныне отмечает вся прогрессивная общественность Латинской Америки. Студенты Кордовы — первыми на континенте — выступили с манифестом, в котором требовали автономии, демократизации образования, права на участие в руководстве университетом, выборности всех руководящих его органов. С тех пор Баррио Клиникас — так называют здесь студенческие кварталы — полиция обходила стороной...

...Ответственный за работу с прессой чиновник автомобильного завода «Ика-Рено» был изысканно вежлив и предупредителен. Принимать журналистов — его профессия, и он хорошо делал свое дело. Он пояснил, что на «Ика-Рено» работает в основном молодежь: инженеры, начальники цехов, мастера — тоже, главным образом, молодые люди. Перед тем как провести меня по цехам, чиновник заверил, что я не увижу ни беготни, ни измученных перенапряжением лиц.

— Видите ли, — сказал он, — наши рабочие не часто жалуются на условия труда и, как правило, не бастуют из-за производственных конфликтов. Администрация старается проявлять максимальную гибкость. Большинство забастовок — это забастовки солидарности. Вот и сейчас, — чиновник развернул переданную ему записку, — сообщают, что началась забастовка на «Фиате». Значит, с минуты на минуту может остановиться производство и у нас...

Из рассказов рабочих я получил более точный ответ. Действительно, их борьба редко носит чисто экономический характер. Они все чаще выступают с политическими требованиями, понимая, что только так можно добиться лучшего будущего и для себя, и для нового поколения.

Выступление в конце мая 1969 года, с которого началось «кордобасо», тоже было политическим. Пять тысяч рабочих «Ика-Рено» вышли на улицы. Полиция пыталась остановить их, но мощная колонна продолжала двигаться к центру города, обходя заслоны.

Рабочих дружно поддержали студенты. В Баррио Клиникас и на главных перекрестках города с утра дежурили патрули. Неожиданно для полиции появилась вторая колонна. Это вышли две с половиной тысячи рабочих фирмы «Лус и Фуэрса». Студенты принялись строить баррикады. То на одном, то на другом перекрестке вспыхивали костры из «подручного» горючего материала, который жители сбрасывали из окон. В 13 часов 30 минут губернатор Кордовы сообщал министру внутренних дел: «Господин министр, ситуация слишком опасная. Полиция израсходовала все гранаты со слезоточивым газом и патроны. Я просил генерала Санчеса ла Оса направить в город войска, но он отказал мне...»

К этому времени на улицу вышли еще две тысячи рабочих «Фиата-Конкорда», десятки тысяч студентов. Мостовые обагрились кровью: полицейские убили двух рабочих и одного студента.

К вечеру генерал ла Ос получил официальный приказ ввести в город войска. На самолетах были переброшены десантники. По улицам продвигались танки. Но сопротивление армейским частям продолжалось еще три дня. Десятки рабочих и студентов были убиты, сотни ранены, полторы тысячи участников восстания арестованы. Реакция трубила победу, однако стало ясно, что не рабочему движению, а именно ей, реакции, нанесен сокрушительный удар. Вслед за Кордовой восстали Росарио, Тукуман... Коммунисты объявили о подготовке голодного марша в столицу. Правительство отдало приказ закрыть фабрики и заводы, все дороги контролировались полицией. Восстание перекинулось и на армию: многие офицеры отказывались выступить против народа, не желая превращаться в карателей.

А по стране прокатилась волна восстаний. Массы требовали от своих лидеров единства действий, и первую роль в этом процессе играли коммунисты. Об их борьбе мне много рассказывали и в Кордове, и в Буэнос-Айресе. Случай свел меня с тремя из многотысячной организации аргентинского комсомола. Одним из них был Энрике Гонсалес. Теперь речь пойдет о Патрисии и Рубене...

Улица перемен

С Рубеном, секретарем районного комитета ФКМА, и Патрисией, репортером журнала «Хувентуд» (Орган ЦК ФКМА, в переводе — «Молодежь».) , я познакомился на следующий день после возвращения из Кордовы. Мы стояли на Ривадавии — улице, которая берет начало в центре, у президентского дворца, и уходит в зеленую зону провинции Буэнос-Айрес. Под ногами были аккуратные квадратики брусчатки, в центре перекрестка стоял регулировщик в белых нарукавниках.

Патрисия приехала сюда утром одновременно со мной, узнав о забастовке на текстильной фабрике «Альфа». Там вышли из строя несколько машин, и хозяева «временно», чтобы не платить за период ремонта, уволили 200 рабочих из 800. Прошла неделя, деньги у людей кончились, а до конца ремонта оставалось не меньше полумесяца. Рабочие решили объявить забастовку в поддержку уволенных. Патрисия — или Пати, как она себя представила, — должна была дать об этом материал в журнал.