Вокруг Света 1975 № 09 (2420) - [3]

...Спереди мокрые спины, сзади тяжелое дыхание. Из-под ноги вырывается камень, повисаю носком на выступе. Уф! Пронесло. Нахожу силы оглянуться — камень никого не задел. Сколько все-таки осталось до перевала? Вот он, рядом, еще этажей десять-двенадцать всего... А вот и перевал. Пристраиваюсь на плоском камне, он мне мягче пуховой перины. Вьетнамцы закуривают, вытирают пот. Товарищ Кам пытается объяснить, что для того, чтобы быть в форме, в горы нужно ходить ежедневно, — это я и сам знаю. Родной мой Устюрт, его отвесные чинки с осыпями, голый и такой добрый Алтай — как там было все просто!

Маршрут только начался. Мне предстоит с вьетнамскими коллегами «пробежаться» по пяти россыпям, посмотреть, как они легли на только что составленный планшет. Так что этот подъем только увертюра — впереди целый рабочий день, еще километров семь пешочком по горам.

Беру планшет, скорее не для того, чтобы свериться с ним, а чтобы как-то продлить минуты отдыха. Солнце палит немилосердно; тем не менее прохладно — это сохнет одежда. Зализываю ладонь, — куда вы девались, все предостережения московских врачей: «Не берите в рот ничего не мытого в марганцовке — там тропики».

Усталость постепенно исчезает, появляется желание подвигать руками, ногами, покрутить головой...

Смотрю вниз, в долину, откуда с таким трудом поднялись, и перед глазами встает... озеро Рица. Такая же долина в горах, та же форма, такие же лощинки по бортам. Очень похоже, только вместо голубой рицинской воды — изумруд рисовых полей, разбросанные дома на сваях, маленькие фигурки буйволов. А похоже все-таки на Рицу, только ни шашлыка с сухим вином, ни хачапури не предвидятся. Глотаю слюну, заедаю сорванной тут же горько-кислой мандаринкой — и вперед.

Первая россыпь легла на планшет совершенно точно.

Забираемся еще выше, но уже не так круто, по тропиночке, мимо привязанного к журавлю (как у колодца в украинском селе) буйвола — объест он траву в радиусе коромысла, а завтра его переведут на другое место.

Склон становится более пологим, потом почти ровным, под ногами появляются шоколадные камушки, мелкая галька — вот они, бокситы. Просматриваем границу россыпи — здесь это просто: начались скалы, россыпь кончилась. С этой россыпью тоже все в порядке.

...Снова перевал. Теперь уж поднимаюсь легко: то ли втянулся, то ли вьетнамцы. идущие впереди, сначала взяли очень быстро, а теперь, устав, идут помедленнее. На перевале вдруг слышу пальбу: одиночные выстрелы и что-то вроде автоматных очередей. Внизу, в долине, открываются несколько майских домов, из рощи апельсиновых деревьев поднимается пороховой дым, Слышен поросячий визг, а вокруг стоят, сидят, бродят нарядные маны (1 Маны — народность, проживающая на севере ДРВ. — Прим. ред.). Женщины — в огромных красных шляпах на бритых головах, с массой серебряных шейных обручей и браслетов, в платьях, расшитых ярко-красными помпонами; мужчины — в темно-синих одеяниях и шляпах из бамбука. Пальба — это взрывы самодельных петард, которые сопровождают здесь каждый праздник.

Навстречу бегут две девочки, бритоголовые, с озорными черными глазенками, — зовут на свадьбу. Конечно, играть роль «свадебного генерала» нет времени, да и двойной языковой барьер мешает: сначала с манского на вьетнамский, потом с вьетнамского на русский... Из манского дома тянет запахом жареного мяса, а мясо во Вьетнаме пока еще по карточкам. Чувствую, что моим коллегам очень хочется пойти к манам, время уже к обеду, а у нас с собой только малость риса, отваренного с острой травой и завернутого кулечками в банановые листья. Решаем зайти ненадолго. Наше появление усиливает суматоху, меня усаживают поближе к жениху (едва ли не на место невесты), а разговор, увы, не клеится. Так что налегаем на угощение: рис с острейшим мясом.

Орудую палочками, а в голове вертится все время мысль — эта деревенька, заросли бананов, апельсиновых и мандариновых деревьев находятся на великолепной россыпи, и порожек дома из обломков бокситов, и даже колодец обложен ими же. Мне необходимо немедленно взглянуть на планшет: отмечено ли это место? Но за свадебным столом это явно неудобно. Посидев с полчаса, запив свой рис крепчайшим чаем, снова в маршрут.

И так из долинки в долинку, через перевалы, вверх — потяжелей, вниз — едва ли не вприпрыжку. Ну что же, россыпи нанесены верно, а вот с шурфами не все в порядке, надо доделать. Тут еще много работы; будут уточнены границы россыпей, их объем, подсчитаны запасы, мои коллеги облазят склоны в поисках коренных пород — откуда-то эти обломки взялись, — а там и дорогу начнут строить, и месторождение разрабатывать.

Может быть, и жених через несколько лет сядет за руль МАЗа, а невеста станет работать на обогатительной фабрике? Так, наверное, и будет.

Усталость сняло, сразу спускаемся с последнего перевала в долину. Чувствую, что вьетнамцы еле идут, да и мой шаг не так уж размашист.

Последнее, что вижу перед своим бунгало, — старый блиндаж, построенный еще французскими колонизаторами. Он сложен из кусков боксита — тоже пойдет в дело когда-нибудь.