Вокруг Света 1974 № 02 (2401) - [32]

А раз их гнездо не связано с «приусадебным хозяйством», раз они занимаются «отхожим промыслом», то спрашивается, есть у них территория, которую они охраняют, или нет?

Несколько дней назад я была свидетельницей происшествия, которое, как мне кажется, многое может прояснить. Сойка хотела разорить одно дроздиное гнездо. На помощь хозяевам устремилась соседняя пара. Но родители, вместо того чтобы принять помощь, бросились на соседей и прогнали их со своего дерева (может быть, выгнали за пределы своей территории?). Только после этого они снова принялись за сойку. Но та уже успела утащить одного птенца...

Сейчас в колонии все спокойно, поэтому иду дальше. До конца продумываю сегодняшнюю работу: снова надо проверить границы территории нескольких пар синиц и посмотреть их реакцию на разные типы песен соседей. Но сначала я хочу посидеть и просто понаблюдать.

Наконец прихожу на место. Иногда меня упрекают, что я слишком много времени затрачиваю зря, что надо ставить конкретные задачи и конкретно решать их. Но мне кажется, что необходимо сначала хорошо приучить птиц к себе, а себя к птицам, научиться смотреть на мир их глазами. Только тогда многое можно увидеть и понять. Большая синица — удивительно активное, легковозбудимое и в некотором смысле социальное, общительное создание: разобраться в ее жизни непросто.

Я сажусь на поваленное дерево невдалеке от гнезда. Раскладываю свое хозяйство. Синицы еще не проснулись. Хорошо, значит не опоздала.

Минут через двадцать появляется Хытька, как всегда, неизвестно откуда. Сначала он осматривает, все ли в порядке. Это его непосредственные обязанности: охранять территорию да еще кормить детей.

Гнездо — вот это уже забота самки. На дно дуплянки она натаскивает мох, после чего остается сделать углубление — лоток, где будут лежать сначала яйца, а потом и дети. Большие синицы делают лоток из шерсти или волоса. Но если мха в лесу достаточно, то с шерстью дело обстоит посложнее. Однажды я нашла синичье гнездо, лоток которого был аккуратно выстлан красными и зелеными волоконцами мохеровой шерсти! Цивилизация проникает и в птичье царство...

Самец при постройке гнезда лишь сопровождает самку и поет. Бездельничает на первый взгляд. Ничего подобного: он трудится! И это нелегкий, ответственный труд: песней самец заявляет свои права на территорию.

Как-то мне довелось наблюдать такую житейскую сцену. Синичья пара отлучилась на полчаса. В это время показался посторонний самец и решил посмотреть, не подойдет ли ему данная «жилплощадь». Но в момент, когда он осматривал дуплянку, появились ни о чем не подозревавшие хозяева. Уже через секунду самцы сцепились и, не удержавшись на веточке, упали в траву. Еще через полминуты чужак был с позором изгнан. А самка? Она мельком взглянула на драку, влетела в дуплянку и как ни в чем не бывало принялась устраивать принесенную в клюве порцию мха.

Прогоняя чужака, самец преследовал его лишь до некоего, одному ему известного места. О, это особое место! Всякий раз, когда пара издали летит к своему гнезду, на каком-то незримом рубеже самец вдруг начинает петь. Я принялась специально наблюдать. Оказалось, что самец прекрасно знает границы своего участка. Много раз я пыталась определить, по каким же признакам проведена граница. Иногда она проходила по просеке или лесной тропинке. Чаще, однако, никаких видимых ориентиров не было. И все же самец ни разу не ошибался. Для него рубеж был так же явствен, как если бы всюду стояли пограничные столбы. Наверное, существуют какие-то отметины, которые человек не замечает, а может, даже и не в состоянии заметить. Ведь известно, что птицы видят мир далеко не так, как его видит человек.

Сегодня холодно, самка сидит в дуплянке и греет своим теплом крохотных, недавно вылупившихся детей. Их очень много: двенадцать. Маленькие комочки, почти голые, со слабым серым пушком на тельце. Самец собирает корм: паучков и гусениц для детей и самки. Вот он появляется около гнезда с большой зеленой гусеницей. Подлетев к дуплянке, издает тихий позыв: «цили-цили».

И птенцы, которые до сих пор сидели тихо-тихо, вдруг начинают нетерпеливо пищать. Самец влетает в дуплянку и через несколько секунд появляется наружу уже без гусеницы. И снова отправляется на поиски корма.

Сигнал, который издает самец перед тем, как влететь в дуплянку и накормить птенцов, по мере их взросления будет становиться все более важным. Этим сигналом в период обучения полету самец и самка станут созывать птенцов. И птенцы будут безотказно лететь на него, потому что с момента появления на свет этот писк был для них связан с «прибытием» пищи. Но вот прилетевший самец заметил, что я на пенек перед собой кладу творожные крошки и муравьиные яйца. Он их очень любит. Подлетает. Сейчас он прыгнет на ветку над пеньком, а потом на пенек... Но что это? Ветки нет! Она висит сломанная. Нет его любимой ветки, на которой он так любил отдыхать. Наконец, это его любимый песенный пост, с него он хорошо виден всем соседям! Все это мгновенно проносится в моей голове, я расстраиваюсь за Хытьку и вдруг слышу его возмущенные крики. Хытька тоже ужасно огорчился...