Вокруг Света 1971 № 05 (2368) - [52]

К середине первого тысячелетия нашей эры алхимия в Египте и Византии хиреет, и тут на сцене появляются настоящие отцы этой науки, сделавшие куда больше, чем все алхимики европейского средневековья, вместе взятые, и даже давшие название этой науке. Этими людьми были арабские ученые.

У человеческой цивилизации есть одно важное свойство — развитие ее непрерывно. И если один из центров культуры гибнет, то эстафету подхватывают люди в другом конце Земли. И алхимия, как ни наивна она кажется нам сегодня, была в истории нашей планеты важной отраслью знания, и ее путь характерен для всех отраслей культуры и науки. С гибелью европейских центров знания алхимия была открыта вновь и развита в арабском мире, к которому в конце первого тысячелетия переходит эстафета, выпавшая из рук греческих и римских ученых.

...В 638 году халифа Омара посетила депутация арабов из одного городка на берегу Тигра. Халифа удивил больной, изможденный вид гостей, и он осведомился, что тому причиной. Арабы ответили, что климат в городке вреден для здоровья, — вокруг малярийные болота. И тогда халиф приказал найти другое место для города. Место было найдено на берегу реки Евфрат, а новый город назвали Куфой. Город распланировали на прямые кварталы, в каждом селились арабы одного племени, и в период расцвета в Куфе насчитывалось более двухсот тысяч жителей.

В X веке в Куфе сносили старый квартал. Город уже потерял свое значение, жителей в нем поубавилось, и потому многие дома десятками лет стояли пустыми, разрушались, и жили там лишь скорпионы и ящерицы. В самом сердце этой груды глины была найдена закрытая комната, стены и потолок которой, скрытые от посторонних глаз, чудом выстояли.

Над запертой дверью была надпись, говорившая о том, что дом когда-то принадлежал Джабиру Аль-Суфи.

Рабочие остановились в благоговейном ужасе перед дверью с этим именем — именем великого мага и чародея прошлого, ставшим уже легендарным. Никто не смел дотронуться до нее, пока не прибежал взволнованный вестью наместник халифа.

Комната была пуста. Лишь пыльная колба стояла на иссохшем столе да квадратный брусок, густо покрытый пылью, валялся под столом. Когда брусок подняли, пыль осыпалась с него, и он загорелся ровным металлическим блеском. Брусок был золотым и весил более килограмма. Он был торжественно перевезен в Багдад. И ни у кого не возникло сомнений, что золото это сделано Джабиром.

Джабир рано остался сиротой и воспитывался бедуинами. Затем получил образование в Египте и Багдаде, и первое упоминание о нем в документах встречается, когда он стал алхимиком при дворе Гарун-аль-Рашида. Халифу Джабир посвятил свою первую книгу: «Книгу Венеры», рассказывающую об искусстве алхимии.

Как и другие крупные алхимики, Джабир не чурался медицины и считался лучшим врачом в Багдаде. По его просьбе халиф посылал гонцов в другие страны разыскивать книги древних греков, и Джабир редактировал переводы. Джабир был универсальным гением. Среди его трудов была книга астрономических таблиц, комментарии к Эвклидовой геометрии, диалоги с Птолемеем, труды о талисманах и военных машинах, по философии, логике и движущимся автоматам. Последние годы жизни Джабир провел в родной Куфе, редко выходя из дома, и лишь поток его новых книг свидетельствовал о том, что мудрец жив.

Джабир был первым алхимиком (и химиком также), который ввел в науку понятие количества, дозы. Он полагал (это его изобретение на многие сотни лет определило все развитие алхимии), что все металлы образуются в земле в виде союза серы и ртути. Так как эти вещества не встречаются в совершенно чистом виде, то в зависимости от степени их чистоты и происходит то свинец, то олово, то золото. В своей «Книге равновесия» он доказывает, что простое соединение веществ еще не приведет к нужным результатам: в материальном мире царствуют строгие законы, и все качественные различия зависят от количественных.

У Джабира было множество последователей и учеников, некоторые из них оставили видный след в науке. Все они верили в возможность превращения металлов. И лишь один из них, великий Авиценна, сумевший значительно обогнать свое время, относился к алхимии скептически. В одном из своих трудов он пишет об алхимических процессах, но кончает абзац словами, что не намерен более заниматься алхимией, ибо это пустая трата времени. (Интересно, что в ранних европейских переводах Авиценны эта фраза была опущена переводчиком, которому, видно, было стыдно за столь прискорбные заблуждения великого ученого.)

В это время Западная Европа об алхимии ничего не знала. До XII века единственным путем, по которому можно было обменяться с арабами информацией, были крестовые походы, участники которых алхимией не интересовались.

Однако после того, как крестоносцы обосновались на святой земле и кое-что узнали о ее жителях, оказалось, что арабы во многом, далеко обогнали европейцев. Научные знания мусульманского Востока проникали в Европу и из завоеванной арабами Испании. Так что рано или поздно европейцы должны были познакомиться с алхимией.