Вокруг Света 1971 № 05 (2368) - [49]

Познакомился я и с тем, как ловят рыбу в Центральной Бразилии, на берегах реки Арагуая, индейцы племени каража.

Ранним утром четыре рыбака и с полдюжины мальчишек подвели узкую долбленую пирогу к берегу, где мы остановились. Ничего похожего на рыболовные снасти в ней не было. На дне лежала лишь куча кореньев и связка лиан.

Через полчаса мы высадились на большом острове посреди реки. Индейцы уложили коренья и лианы в корзины и, увязая в сыпучем белом песке, двинулись в глубь острова. Внезапно перед нами открылась впадина, точнее, мелкая лагуна. Густая, зеленая от водорослей вода напоминала суп-пюре.

Мальчишки устроились на берегу и принялись отбивать коренья, чтобы размочалить жесткую кожуру. Тем временем двое мужчин вошли в озерцо и загнали в дно по толстому колу, верхние концы которых были раздвоены.

Наконец изрядно измочаленные коренья были сложены в корзины. Дальнейшая процедура оказалась довольно простой. Мальчишки бродили по лагуне, погрузив корзины в воду, и энергично болтали ими из стороны в сторону. Мужчины же между тем лупили палками по уложенным между рогулек лианам. Выделявшийся в результате этих двух операций сок быстро растекался по воде, на ее поверхности появилась обильная пена, похожая на мыльную. Скоро тут и там лихорадочно забилась рыба, сначала мелкая, потом покрупнее. Секрет необычной ловли объяснялся просто. Содержащиеся в соке кореньев и лиан химические вещества, такие, как ротенон, лишают жабры способности поглощать кислород. Причем вещества эти совершенно не влияют на съедобность пойманной рыбы.

Среди всплывавших пираний больше всего оказалось наттерерий. У многих из них отсутствовал хвост или же из туловища были вырваны большие куски. Это постарались их собратья, безжалостно набрасывавшиеся на ослабевших, пока у самих еще сохранялись силы.

Мне уже приходилось сталкиваться с этим и раньше. Бывало, ловя пираний на удочку, я вытаскивал на крючке одну только голову — тело успевали отгрызть более удачливые сородичи.

И все-таки я начал сомневаться во всех тех страшных историях, которые ходят о пираньях.

Когда же я рассказывал своему приятелю — охотнику и рыболову сеньору Роланду Убиражара — классическую историю о том, как пастух загоняет в воду больную корову на некотором расстоянии от того места, где должно перейти реку его стадо, в качестве приманки для пираний, ответом мне была лишь скептическая улыбка.

— Я отвезу вас на реку Смерти, — сказал он мне однажды. — Уж там-то вы наверняка найдете самых свирепых в мире пираний...

Река Смерти, приток Арагуаи, названа так, кажется, в память о каком-то побоище, о котором толком уже никто ничего не знает. Говорят, что когда-то воинственные индейцы перебили здесь много бразильских миссионеров или солдат. Существует еще одна версия, которой мне больше хотелось верить, а именно, что река названа так из-за особой свирепости тамошних пираний.

Солнце стояло высоко, когда мы свернули с широкой Арагуаи в приток, носящий столь мрачное имя. Однако река Смерти вовсе не походила на мифическую реку Стикс. Передо мной медленно текла сверкавшая на солнце вода, в которой отражалась буйная растительность джунглей. Это было само воплощение мира и тишины, нарушавшейся лишь ревом нашего мотора. Постепенно река расширилась, и вдали показалась кучка крытых тростником хижин. Проводник Доминго радостно заулыбался и направил лодку к берегу. Первыми нас приветствовали собаки. Затем в дверях одной из хижин появилась женщина и, узнав Доминго, поздоровалась с ним. Все мужчины, сказала она, ушли пасти скот.

Пока продолжался разговор, на противоположном берегу появился мужчина с двумя лошадьми. Он сел в каноэ и принялся выгребать на середину реки, лошади преспокойно плыли рядом. Наша хозяйка прочла мои невысказанные мысли.

— Пираньи у нас безвредные. Или вы думаете, что мы их приручили? — засмеялась она. — Каждое утро все наше стадо — а это двести голов — переплывает реку и к вечеру возвращается обратно...

Она посоветовала нам подняться вверх по течению, там в одной из стариц, по ее словам, водятся очень коварные пираньи. Женщина говорила уверенно, поэтому мы снова уселись в лодку.

По пути в низких зарослях на берегу раздались крики обезьян. Доминго пристал к берегу и исчез в сумраке джунглей со старым ружьем в руках. Через несколько минут послышался выстрел. Непродолжительное ожидание, и мы возобновили плавание с мертвой обезьяной на дне лодки. Доминго хотел использовать ее как наживку вместо того мяса, которое было у меня с собой.

Наконец наша лодка свернула с главного русла в мелкую протоку. Подвесной мотор здесь был бесполезен, пришлось взяться за весла. Потом оказались ненужными и весла: дальнейший путь к видневшейся неподалеку старице преграждало болото. Мы зашлепали по нему босыми ногами, таща за собой лодку.

Сначала мы забросили удочки. Мгновенная поклевка, и вот уже на траве трепещут зубастые краснопузые наттерерии. Впрочем, ничего нового в этом не было. Неожиданности начались, когда Доминго обвязал обезьяну веревкой и бросил в воду, затянув второй конец веревки тугой петлей на ветке. Мы отъехали и стали ждать. Внезапно по поверхности пробежала рябь, и, хотя само по себе движение было довольно слабым, можно было представить, какая бурная деятельность закипела внизу. Мы понаблюдали минут пять, а когда вода успокоилась, вернулись обратно. Доминго потянул за веревку и вытащил... скелет обезьяны.