Вокруг Света 1970 № 08 (2359) - [44]

Прежде чем шагнуть вперед — а вниз стало просто затягивать, — я теперь искал для тела три точки опоры. Сразу взмок. Вталкиваю в себя воздух и все никак не приведу сердце в равновесие. Я как бы висел на канате и, Когда рука сама разжиматься стала, прыгнул на задвигавшуюся под ногами осыпь, упал, ухватился за кочку и, вдавливаясь в землю, пополз к другой кочке. «Кочки, — вдруг осенило меня, — здесь надежнее камней».

Когда я выполз к самому гребню, я увидел внизу вершину, которую, казалось, можно было теперь потрогать рукой. Сразу все перед глазами перестало смещаться.

Впереди — котловина, засыпанная оседавшим снегом. Взбираться выше и дальше уже было некуда: снежные вершины громоздились ниже нас. Только один совсем голый пик торчал сторожевой брошенной вышкой. С этой каменной надолбы, наверное, море можно было увидеть.

VII

Впадина с обмякшим снегом и была тем озером необыкновенного голубого цвета — цвета бирюзы. Только в одном месте снежный наст был пробуравлен водой, и из скважины, обложенной зеленовато-голубыми сосульками, выталкивалась вода. Струя воды, падая вниз, то дробилась на брызги, то снова собиралась в струю. Внизу эта струя образовала водоем. В расползавшийся водоем просачивались ручейки со всех бугров тающего снега.

Мы по очереди дали залп из ружья, как путешественники, наконец-то достигнувшие в своей жизни конечного пункта назначения. Достигли начала, но не истока.

...Озеро — об этом мы узнали от ногайцев — вскрывалось ото льда только в июле. Или в начале августа.

VIII

Вокруг нет никого. И вокруг нет ничего, кроме пара. В подвижном паре тек дым. Дым разжижался, густел. Пар и дым, смешиваясь, раскрывали щели — световые пятна. Задвигались тени. И нет предметов, которые отбрасывали бы эти перемещающиеся тени. Свет вдруг начал раскаляться — взметнулось пламя и тут же опало. Взрыв чада, копоти. Внезапно меняющиеся местами тени остановились, приобретая твердость, тяжесть и вес.

Туман начал собираться в сгустки. Одни сгустки — уже не тумана и не пара — оторвались от чего-то, другие сгустки, зацепившись за уступы, то растягивались, то кучно сбивались — это тучки обрастали.

Началось смешение света. Свет начал окрашиваться в лиловый, родовый, оранжевый. В этом смешении красок что-то массивное проступало землисто-зеленым светом. Проступала земля.

Повалил снег. Снег превратился в дождь. Гром, треснув рядом, откатился в сторону. Удары грома глуше и слабее, дождь оборвался.

Вокруг все теперь в клубах теплого пара: теперь можно было по очертаниям предметов узнать их в отдельности друг от друга. Наверху, отделяя небо, выступила линия изломанных гор на своде неба с передвигающейся внизу разорванной лиловой тучей.

Запахло чабрецом, полынью, мятой.

Земля зачернела провалами, нагромождением камней.

На самой дальней объявившейся вершине розово пламенел снег.

И стали тесно заполнять пространство звуки: шорохи, тренье, скрип, тиканье, писк, скрежет, что-то грохотало. Это грохотала открывшаяся внизу Загеданка, набирая силу и разбег.

Отделились булькающие ручьи от сочившихся ключевых протоков.

Отделился шум водопада.

Открылась вблизи кривоствольная сосна со сквозным дуплом.

По скатам гор голубые, желтые, белые глаза — это зацвела трава, смоченная дождем.

И отделившееся солнце.

От скалы оторвался кусок камня, но не упал вниз, увлекая за собой поток щебня, а устремился вверх, распластав крылья, — это орел планировал в открывшейся синеве.

Кто-то за спиной насосно вздохнул, как вобрав в себя до отказа, про запас на всю жизнь воздуха, — это стояла лошадь.

И наконец-то появился человек — это Ахмет выполз из палатки и закричал мне:

— Ты чего не спишь?

В руках он держал седло — собрался объезжать стадо.

IX

Ногайцы освежевали телку.

Ахмет предложил нам пожить у них одним. Сами ногайцы, возбужденные, перекрикиваясь, взнуздали лошадей и быстро снарядились вниз, в Загедан и окрестные поселки — распродать говядину.

Когда ногайцы, нетерпеливо понукая лошадей, ускакали, то и нам вдруг задерживаться стало не для чего. Решили спуститься вниз, к устью Загеданки, в поселок.

Возвращались как съезжая с горки. Тягота подъема, которая ложилась на сердце, при спуске сместилась на ноги — легко и ровно дышать стало.

Дорогу теперь мы знали. За весь путь сделали только один затяжной привал.

Когда тропа свернула к наезженной дороге, то здесь выбежали нам навстречу поселковые собаки: вертлявая Найда и старик Каштан.

Закукарекал вдруг петух — еще один знакомый поворот дороги: открылось устье Загеданки — висячий мостик, черная труба с расползавшимся по низине дымом. Кто-то баню затопил.

— Чутьистые собаки, — сказал Иваныч, — человека чуют.

Это хозяин собак, Ивлев, так говорил. Ивлев, расхваливая своих собак, говорил: они не кидаются сразу по следу зверя или запаху птицы, жмутся рядом, как на поводке, и голос обязательно подают, когда человека чуют. Лес кругом.

Вертлявая Найда терлась о ноги, визжала. Старик Каштан укоризненно смотрел на нас вытекавшими глазами, на нас, для чего-то так долго отсутствовавших и для чего-то возвратившихся с пустыми руками.