Вокруг Света 1970 № 04 (2355) - [43]

Первый большой настоящий парк в заполярном городе с высокими лиственницами, густыми аллеями, веселыми ледяными горами, с русскими санями и оленьими нартами — об этом мечтают многие норильчане. Что ж, приживается человек даже на суровой земле и хочет внести в жизнь веселье и красоту.

Слово «первый» их не остановит, не испугает; здесь все когда-то было «первым» и «самым северным» — и тонны никеля, выплавленные в трудный 1942 год, и мост через широкую замерзшую Норилку, и черная нитка газопровода, подвешенная на бетонных опорах над мерзлой белой землей, и санаторий, стоящий меж снежных распадков, скрывающий за своими стенами зелень пальм и берез.

...Мальчишки в расстегнутых пальто, звеня коньками, бежали на стадион «Заполярник» — их подгоняли яркий свет огней на ледяном поле и веселая музыка, слышная еще в переулке; черные фигурки взбирались на высокую ледяную гору, на которой возвышался светлый куб здания с зеленой неоновой надписью «Плавательный бассейн». Ребятишки тянули по снегу пластмассовые мешки с мохнатыми полотенцами, ползли на четвереньках, чтобы не опрокинул их ветер и не заставил снова взбираться с самого низа. Парни в лыжных костюмах штурмовали автобус, и мне вспомнился рисованный плакат около стадиона — фигура слаломиста и надпись: «Не солнцу, так ветру навстречу!»

Ветру навстречу... Да, в нелегкое плаванье вышел Норильск: ветры здесь дуют в основном с юга, но сила их достигает иногда 40 метров в секунду. «Черной пургой» называют норильчане такие ураганы. Мороз за 50 градусов да еще ветер... Именно ветер сообщает Норильску самый высокий балл жесткости погоды. Выше, чем в Оймяконе, на Полюсе холода.

Как же строить город, чтобы уменьшить жесткость погоды? Балл жесткости определяется по формуле: температура плюс удвоенная скорость ветра. К первому «не подкопаешься». Но можно «сломать» ветер, сбить его с пути, снизить его скорость, можно преградить дорогу снежным заносам... Ведь страшен не тот снег, который легкими снежинками падает на крыши и мостовые, а тот, который белым хвостом летит с ветром; страшна поземка, она может засыпать двухэтажные дома с головой; из-за нее, как вспоминали старожилы, в зиму перед войной встал транспорт, замерла жизнь в городе. Проблема «заветренности, снегозаносимости» — так называют ее специалисты — по своей серьезности, значимости стоит рядом с «проблемой вечной мерзлоты» и требовала и требует своего решения как инженерного, так и архитектурно-планировочного.

Пройдя из конца в конец самый длинный в городе Ленинский проспект, увидишь все площади: Октябрьскую, широкую, в свете прожекторов, с нее начинается новый Норильск, и с нее, как ни с какого места города, видна панорама синих гор и огней комбината; Гвардейскую, как бы созданную для того, чтобы изменить направление проспекта, лишить его идеальной прямизны; и площадь Металлургов, которая будет замыкать проспект, а пока на ее месте взрытая земля, краны и снежные вихри.

Норильск — город редких площадей и в основном коротких улиц: чтобы не слишком гудел ветер на открытых пространствах, чтобы не мчался он, как по широкому прямому коридору, а терял свою силу, путаясь в переулках или в сломанных, под прямыми углами магистралях. Да, кроме вечной мерзлоты — точнее, заботы о ее сохранении, борьба с ветром и снегом добавляет свои штрихи в рисунок улиц и кварталов города.

Если свернуть в одну из улиц, впадающих в главный проспект (сразу чувствуешь, как перестал толкать в спину ветер), а потом, очень скоро, свернуть на другую улицу, потому что та кончилась, и снова свернуть — кончилась и эта! — возникнет ощущение, что идешь по снежному лабиринту, стены которого сложены из красного кирпича и светящихся окон. С одной и другой стороны каждой улицы — кварталы, сходные по планировке. Рисунок их читается легко, даже в сумраке полярной ночи: белый снег, красный кирпич — четкие краски, четкие линии.

Дома очерчивают прямоугольный контур квартала, лишь кое-где отступая на шаг от улицы, а внутри двора пристраиваются друг к другу под разными углами, словно холодно и неуютно было бы им в одиночестве. Бульдозеры работают между домами, собирая снег в огромную гору, которую с криками штурмует малышня.

Конечно, не все кварталы Норильска имеют такой рисунок. Нетрудно проследить, двигаясь от бывшего рабочего поселка к новостройкам микрорайонов, как отказывались архитекторы от домов, выстроившихся цепочкой вдоль улицы и не прячущих за своими спинами другие дома, как стали избегать отдельно стоящих зданий уже внутри дворов, как постепенно расширялся контур квартала, и он превращался в микрорайон, как усложнялся рисунок (словно в калейдоскопе!) смыкающихся друг с другом зданий.

И тем яснее, следя за этими изменениями, понимаешь, какие же средства борьбы с ветром и снежными заносами отобрали окончательно норильские градостроители. Замкнутый контур квартала — этакий бастион против непогоды, узкие разрывы между домами, минимальное число улиц и проездов, открытых ветрам, блокировка зданий, многоэтажность. Многоэтажный дом сам играет роль хорошего «ветролома». Данные Института санитарной гигиены имени Эрисмана, полученные в результате исследования опытного квартала, подтверждают, что в условиях Севера отобранные приемы застройки целесообразны: они снижают скорость ветра во много раз и, конечно, уменьшают заносы.