Вокруг Света 1970 № 03 (2354) - [17]

И вот он, старый человек, с лицом, изборожденным морщинами, стоит у сини вод, на пороге последнего своего часа. Голова не покрыта, капюшон полярного костюма откинут назад. Сейчас Амундсен шагнет к берегу, где его ждет лодка. Неподалеку покачивается на волне гидросамолет «Латам».

Телеграф сообщит миру: сегодня, 17 июня 1928 года, известный полярный путешественник Руал Амундсен с экипажем французского летчика Гильбо вылетел на поиски Нобиле и его людей с дирижабля «Италия», потерпевшего катастрофу во льдах.

Потом земля услышит позывные «Латама» и запрос сводки погоды. После этого связь оборвется надолго. Навсегда. Лишь одному радисту покажется, что он поймал на мгновение слабый сигнал бедствия.

Мы до сих пор не знаем, что произошло в воздухе. Осенью рыбаки заметили на волнах странный предмет. Они не сразу опознали в нем поплавок гидросамолета. А позднее море принесло пустой бак из-под бензина. На нем разобрали надпись: «Латам».

Мне посчастливилось однажды видеть Руала Амундсена. Это было за год до его гибели. В газетах появилось сообщение, что знаменитый путешественник скорым поездом возвращается из Японии на родину через Сибирь. У меня и двух моих приятелей засела мысль — добыть автограф! В те годы сбор автографов и состязания в ответах на вопросы викторин были массовыми школьными поветриями.

Скорый в наш город приходил поздно вечером и стоял по расписанию несколько минут. Мы дежурили на вокзале. На беду, поезд опаздывал. К полуночи осталось лишь двое журналистов, секретарь горсовета и еще несколько человек, которых мы не знали. Впрочем, были еще конкуренты-мальчишки, как видно, тоже любители автографов.

Отрывисто ударил станционный колокол. Это был сигнал: скорый вышел с последней станции. Вот и яркие огни паровоза. В составе всего пять вагонов. Встречающие торопятся к третьему.

Встречающие уже в вагоне. Может, Амундсен выйдет вместе с ними подышать июльским ночным воздухом?

— Вот он! Вот он! — раздается мальчишеский вопль.

Это он, герой Арктики! Сквозь зеркальное окно вагона виден его орлиный профиль. Он что-то говорит, кивает головой. Хоть бы вышел на минутку! Но уже дважды ударил в колокол дежурный по станции. Из вагона торопливо спускаются журналисты. И в тамбуре появляется он. Но боже мой, в каком виде! Странная куртка, как у циркача (о существовании пижам сибирские мальчишки в те годы не слыхивали), и не гигант вовсе, разве что чуть выше среднего роста. Лишь лицо такое, как на портрете: профиль старого мудрого вождя индейцев...

Это лицо и запечатлел скульптор Карл Паульсен на памятнике в Тромсё. А поближе к берегу в розовый гранит вделана плита, начертаны имена членов экипажа «Латама»: Гильбо, Дитрихсен, Ва ленте, де Кувервиль, Брази.

Георг Габриельсен принимает гостей

В Вардё много членов общества «Норвегия — Советский Союз». Но на встречу с нами собрались и просто любопытные, услышавшие о том, что среди русских есть артистка, кукла которой читает по-норвежски уморительную лекцию о любви.

Меня представили как автора повести о Фритьофе Нансене. Коротко рассказав о новинках советской литературы, я спросил, нет лн среди слушателей или среди их знакомых тех, кто встречался с Нансеном. Через минуту пришла записка: «Я видел Нансена. Буду рад встретить советских гостей у себя дома завтра вечером. Георг Габриельсен».

...Георг Габриельсен оказался рослым седовласым человеком, которому можно было дать и пятьдесят пять, и шестьдесят пять: перевалив за полсотни, сухопарые норвежцы в общем меняются мало. Оказалось, что Габриельсену скоро семьдесят семь.

В большой комнате висели в рамках два диплома, подтверждающие, что наш хозяин получил награды «За отличную помощь в развитии рыболовства».

— Да, так оно и было, — произнес г-н Габриельсен, снимая со стены одну рамочку и внимательно разглядывая диплом. — Я действительно рыбак. Мои отец и дед — тоже. Наша семья переселилась сюда со своей фермы в долине Гудбрансдален еще в тысяча семьсот сорок третьем году. С тех пор все Габриельсены ловят рыбу. Сорок лет назад был создан профсоюз рыбаков, и я вступил в него одним из первых. Когда мы задумали создать здесь, в Вардё, рыбацкий кооператив, Габриельсены не стали ждать, пока раскачаются другие...

Может, с возрастом у Габриельсена появилась странная привычка — он замолкал на полуфразе, минуту сосредоточенно молчал, а потом переводил разговор на совершенно другую тему. Вот так и сейчас — помолчав, он сказал мне:

— Так вот, я видел Нансена. Но это было не в тот год, когда он вернулся из похода на «Фраме», а позднее. Это было после того, как мы, норвежцы, разорвали унию со Швецией и получили независимость. Нансен приехал в Вардё вместе с Миккельсеном, который тогда был нашим первым премьер-министром. А народ хотел, чтобы премьер-министром был Нансен. Наверное, Миккельсену не очень-то нравилось слушать крики: «Возьми руль, Фритьоф Нансен!» Однако Нансен не хотел брать руль, он хотел снова уйти в ледяную пустыню.

И вот они оба приехали в Вардё. Тогда надо было решать, будет ли Норвегия республикой или монархией. Все жители собрались возле церкви. Миккельсен и Нансен стали говорить о том, что, конечно, республика лучше, но что великие державы обещали быстро признать независимость Норвегии лишь в том случае, если норвежцами станет управлять король. Значит, будет лучше, если норвежцы выберут себе короля. Так они говорили, а один наш рыбак слушал, слушал, да вдруг как заорет во всю глотку: «Правильно! Долой короля! Да здравствует Нансен!»