Вокруг Света 1970 № 02 (2353) - [8]

— Иван, возьми управление, потренируйся в пилотировании.

— Откуда у тебя сегодня такие фантазии? — слышу недовольный голос штурмана.

— Ваня, ты должен уметь летать... Вдруг что-то случилось со мной и тебе надо довести самолет. Бери управление!

Я демонстративно поднимаю руки на борт кабины.

— Костя, ты знаешь последний приказ — штурманам запретили лезть не в свое дело!

— Лейтенант Шамаев! Приказываю взять управление!

Я не могу сдержать крик. В этом крике все — и желание спасти самолет, и боязнь за тех, в кого он может врезаться неуправляемый, и за наши с Иваном жизни. Я ослеп... Я уже не вижу ничего. И об этом я не могу сказать товарищу. Он может испугаться, его могут подвести нервы. Пусть лучше он сердится на меня, на мое «самодурство», но как-то приведет самолет на аэродром. А там... Но до аэродрома еще надо долететь.

— Лейтенант Шамаев, доложите, где линия фронта!

— Минуты две назад прошли, — недовольно отвечает Шамаев.

— Сбрасывай бомбы, Иван.

— Ты что?! Не дойдя до цели?! Не буду.

— Приказываю сбросить бомбы, лейтенант Шамаев!

Иван молчит. Я не ощущаю обычного толчка в момент отделения бомб. Левой рукой ощупываю секторы управления двигателем. Так, второй снизу — сектор высотного корректора. Если его двинуть вперед... Двигатель начинает хлопать, стрелять, ему не хочется работать на явно обедненной смеси!

— Ваня, сбрасывай бомбы. Мотор барахлит...

Самолет чуть подпрыгивает вверх. Бомбы сброшены.

— Хорошо, Ваня. Теперь разворачивайся и бери курс на аэродром.

— Слушай, командир! Я уже устал от твоих тренировочек! По прямой вести еще куда ни шло, а вот развороты!.. Я не умею!

— Ты должен, Ваня...

Это входит в боевую подготовку. Командир убит, штурман обязан привести самолет на аэродром.

— Помнишь, был убит Обещенко, и Зотов привел и посадил самолет!

Я прислоняю голову к борту, пусть знает Иван, что мое лицо отвернуто от приборов, что я ничего не вижу. Я и так ничего не вижу.

— Не слышу доклада, Шамаев! Как высота, курс полета?

— Высота тысяча метров. Курс нормально.

— Хорошо. Докладывай через минуту!

— Чего докладывать — вон перед носом аэродром! Пожалуйста, бери управление и заходи на посадку!

— Лейтенант Шамаев! На посадку будете заходить вы!

— Но я... правда, я никогда не заходил на посадку!

— Ваня! Будем заходить вместе. Ты только докладывай все, а я подскажу, что делать. Убирай газ. Снижайся.

— Снижаюсь.

— Входи в круг, как обычно вхожу я. Левым разворотом. Иди параллельно старту.

— Так и делаю.

— Хорошо. Вижу, что так. Дай красную ракету.

— Но... это сигнал бедствия!

— Дай. Такое у нас тренировочное задание... Давай!

Что-то долго копошится в своей кабине Иван... Выстрел!

— Где проектируется крыло?

— Кончик подходит к «Т». Ого! Они нам весь старт зажгли!

— Хорошо. Где крыло?

— Отошли от «Т».

— На сколько?

— Примерно на ширину крыла.

— Начинай третий разворот!

— Выполнил.

— Высота?

— Триста метров.

— Снижайся до двухсот. Где проектируется «Т»?

— Градусов двадцать до посадочной линии огней. Ее отлично видно! Смотри, прожектор посадочный врубили! Как днем видно!

— Хорошо. Начинай четвертый разворот. Выходи на линию посадки!

— Вышел.

— Где проектируется нос самолета?

— Ниже «Т».

— Высота?!

— Сто пятьдесят.

— Чуть подтяни. Так. Где «Т»?

— На носу.

— Убирай газ. Не полностью. Пологое снижение. Еще по ложе!

Я закрыл лицо перчатками и сбросил на затылок очки, чтобы осколки стекла не врезались в глаза.

Удар... Самолет подпрыгивает. Придерживаю рукой штурвал. Еще удар. Катится. Останавливается.

— Сели! Сели! — радостно вопит Иван. — Зачем выключил двигатель?! Или он сам остановился?

— Ваня, иди на старт. Проси кого-либо отрулить. Я ослеп...

Вой «санитарки» глохнет у самолета.

— Что тут у вас произошло? — голос командира полка.

— Товарищ командир! Он... он ослеп! — это говорит Иван.

Кто-то взбирается на самолет, мне слышно, как машина вздрагивает, кто-то сильными руками поворачивает мою голову и проводит по лицу ладонью, стирая пот...

— Видишь?

Багровый туман и резь в глазах.

— Помогите его в «санитарку»!

— Я сам. Я сам...

Выбираюсь ощупью на крыло. Спускаюсь ниже, придерживаясь за борт руками. Конец крыла. Останавливаюсь. Меня подхватывает несколько рук...

Скрипучий, неприятный голос — это главный врач госпиталя Яков Борисович; мягкий, воркующий — старшей сестры Вари. Какие-то уколы, микстуры, повязка на глазах с какой-то примочкой. Самые элементарные потребности — проблема... И обо всем надо кого-то просить. Слепец...

Утренние обходы врачей. Шарканье многих ног по полу в палате. Приглушенный шепот. Жаль, что мне не пришлось изучать глазные болезни и я не разбираюсь в этих фразах по-латыни. Что за ними?.. Приговор или надежда?

Опять на утреннем обходе приглушенный шепот. Теперь я узнаю лишь одно слово — «снотворное». Сплю... Не знаю сколько. Но во сне вижу! Прошлое, настоящее, но все в каких-то кошмарах, все неестественно, искажено и страшно.

— Не надо мне. снотворного! Варя, не надо!