Вокруг Света 1970 № 01 (2352) - [22]

В одном не очень большом австралийском городе мне показали пивоваренный завод, охарактеризовав его как самый крупный в южном полушарии. В другом городке мне с нескрываемой гордостью дали понять, что местная турецкая община — самая большая в южном полушарии.

— А мне почему-то кажется, — усомнился я, — что в Иоганнесбурге турок гораздо больше.

— Как называется это место? — переспросил сопровождающий меня джентльмен. — Ну, то, что вы сейчас упомянули?

— Иоганнесбург. Он, понимаете ли, в Южной Африке.

— Знаю, знаю. Только мы здесь у себя не считаем, что этот самый Иоганнесбург находится в южном полушарии.

— Но, к несчастью, это так,— кротко заметил я.

— А я и не спорю, — холодно отпарировал он. — Я лишь говорю, что мы здесь не считаем, что этот город находится в южном полушарии.

В Сиднее я часто играл в теннис в паре с Джорджем Мольнаром, знаменитым художником-иллюстратором. Как-то мы изо всех сил бились за победу против австралийской пары, но в итоге проиграли.

— Не беда! — утешали мы друг друга. — Все равно мы остаемся самой сильной теннисной парой писателя и художника венгерского происхождения во всем южном полушарии!

Белые австралийцы

Австралия изобрела новый вариант знаменитой сказки о голом короле. Вместо того чтобы воскликнуть: «А король-то голый! На нем нет никакого платья!» — австралийцы кричат: «Нет никакого короля — только его платье!» Во всяком случае, таково их отношение к политике «Белая Австралия». Всякому ясно, что она, эта политика, существует, что она не просто политика, а закон этой страны. И все-таки почти все встреченные мной высокопоставленные австралийцы делают вид, будто ничего подобного они не знают. Кое-какие внешние признаки, так сказать отделка, существуют, но все это лишь платье, а короля в нем нет и не было! После такого категорического заявления они тотчас примутся уверять вас, что эта несуществующая политика — вопрос жизни и смерти для Австралии и что никогда, ни за что от нее (несуществующей политики) она не откажется.

Еще совсем недавно лозунг «Австралия — для белых!» имел широкое хождение. Сегодня он уже не звучит столь громко, более того — сами слова «Белая Австралия» признаны крамольными, чуть ли не ругательными. Но в частных беседах вы услышите немало горячих оправданий этой политики. Чаще всего вам скажут:

— Какая такая «Белая Австралия»? Если что и есть у нас, так просто политика «выборочной иммиграции».

— Да, но вы почему-то всегда «выбираете» лишь европейцев. А как насчет африканцев и азиатов?

— Ну, они сами виноваты — не могут пройти проверки!

Некоторые терпеливо объяснят вам, что азиатов и африканцев не пускают в Австралию ради их же собственной пользы. Во-первых, они будут очень неважно чувствовать себя в совершенно новой и непривычной для них стране. А во-вторых, Австралии нужны только лучшие из лучших, только сливки. В каком же положении окажутся Филиппины, Индонезия, молодые африканские страны, если они враз лишатся всех своих медиков, инженеров, ученых? Нет, это было бы непорядочно!

Один из членов австралийского парламента во время недавних прений в этом учреждении заявил, что Австралия — свободная страна, где нет места расовой нетерпимости и дискриминации. А чтобы оставаться свободной, страна должна иметь право решать, кого пускать, а кого нет. Иными словами, держите цветных на отдалении, чтобы сохранить репутацию свободного, широко мыслящего государства. В самом деле, в стране, где нет чернокожих, последние не подвергаются никаким гонениям. Впрочем, отсутствие цветных еще не означает отсутствия проблемы!

Вот вам краткая история «Белой Австралии».

В 1837 году, менее чем через 50 лет после того, как Австралия сделалась местом ссылки преступников, возникла необходимость законтрактовать индийских рабочих и поселить их в Новом Южном Уэльсе, но это предложение было отвергнуто на расовой почве. Во время золотой лихорадки в Австралии появилось столько китайцев (и других жителей Азии), что в 1888 году их въезд во все штаты страны был запрещен. По федеральному закону 1901 года запрещался въезд тех, кто не выдержит «письменного испытания». Закон этот был, естественно, направлен против неевропейцев, однако случались конфузы. После первой мировой войны блестящий журналист, коммунист Эгон Эрвин Киш решил посетить Австралию, но власти отказали ему в праве на въезд, поскольку Киш не сумел написать диктант на незнакомом языке. Его посадили в лодку, чтобы отвезти на судно, но он выпрыгнул за борт, сломал при этом ногу, провел несколько недель в больнице на берегу и написал остроумную, полную яда книгу о (вернее, против) Австралии.

Затем последовали кое-какие послабления. В 1904 году было подписано соглашение с Японией (а в 1912 году — с Китаем), по которому в Австралию разрешался въезд купцам и членам их семей. Потом было позволено появляться в Австралии иностранным студентам, женам и детям индийских поселенцев. Но в целом мало что изменилось по сравнению с 1837 годом.

Нет никакой заслуги в том, что у белого человека белая кожа. И ничего с австралийцами не случилось бы, если лет через сто они бы чуточку потемнели. Увы, интеллект алабамского шерифа, к сожалению, вещь живучая!