Вокруг Света 1970 № 01 (2352) - [21]

Не является Австралия уже больше и одиноким, всеми забытым континентом, заброшенным в самый дальний угол мира. За 24 часа вы можете прилететь туда из Лондона. За 12— из США. Ныне туризм — шестая по счету крупная отрасль индустрии, а лет через десять будет третьей. Австралия становится пригородом Америки и Европы. Правда, кое-кто из австралийцев склонен рассматривать себя как «перемещенных европейцев», что абсолютно неверно. Или как «белых азиатов», что еще более неверно. Но довольно многие считают себя просто австралийцами, которыми они успешно, прямо на глазах, и становятся.

Печальный упадок антиинтеллектуализма

Я спрашивал у многих знакомых австралийцев, правда ли, что антиинтеллектуализм в их стране так живуч? Да, отвечали они. Если ваш интеллектуальный уровень выше среднего, постарайтесь не обнародовать этот тревожный фант. При этом вовсе не обязательно прикидываться слабоумным, но лучше уж быть слабоумным, чем слишком умным. Если вы любите читать, скрывайте от окружающих свою слабость, ибо, заслужив репутацию книжного червя, вы погибнете без возврата!

Но как тогда объяснить обилие великолепных книжных магазинов, не имеющих себе равных даже в Лондоне, Оксфорде и Нью-Йорке?! Справедливости ради скажу, что за пределами крупных городов — ив этом-то все дело! — книжных магазинов вообще почти нет. Однако и в этой области налицо явные перемены. Растет число университетов, растет число студентов.

Столь большая и значительная страна, как Австралия, не может жить «хлебом единым». Ей нужны идеи; нужны квалифицированные ученые — иначе она погрузится во мрак средневековья. Когда в 1957 году был запущен первый спутник, правительство внезапно осознало, что стране нужно гораздо больше инженеров, математиков, биологов, физиков. Потому-то и стали возникать университеты, куда начали завлекать молодежь. Заодно к кафедрам физики и математики прибавили совершенно бесполезные, с точки зрения здравого смысла, кафедры филологии и философии. Во-первых, это делало облик университета более внушительным, а во-вторых, философы и филологи обходятся значительно дешевле физиков и математиков... Так или иначе интеллектуальная прослойка стала крепнуть, и ее голос стал раздаваться все громче. Правительство нахмурило брови, когда вдруг оказалось, что биохимики и специалисты в области нелинейных функций начали высказываться на темы вьетнамской войны и ядерной бомбы. Ведь их нанимали, чтобы они думали над расщеплением ядра урана, а не занимались морализированием вокруг атомной бомбы! Но уж если молодой человек учится думать, очень трудно внушить ему, что именно он должен думать! Он все равно будет иметь свое мнение и будет открыто выражать его. Вначале не слишком громко и решительно, но будет.

Самое южное полушарие

Семь — слышите, не шесть, не восемь, а именно семь! — семь универмагов в различных городах Австралии были показаны мне с аттестацией «самого большого магазина во всем южном полушарии». Я насчитал пять стадионов, каждый из которых был «самым крупным в южном полушарии». Меня познакомили с очень высоким рыжеволосым джентльменом, владельцем фабрики консервированных бобов. Когда он отлучился ненадолго, мой спутник заметил, что он еврей.

— Разве это так уж важно? — спросил я.

— Еще бы! — последовал ответ. — Ведь он самый высокий рыжий еврей во всем южном полушарии.

Я был ошеломлен, но не сдался:

— Лучше бы ему быть адвентистом седьмого дня.

— Это почему же?

— Да просто потому, что их меньше, чем евреев. Звучало бы куда убедительнее: «Самый высокий рыжий адвентист седьмого дня».

Мой собеседник был неумолим:

— Нет, он самый высокий еврей!

— Пожалуй, даже не так, — с готовностью подхватил я. — Он самый высокий рыжий фабрикант консервированных бобов еврейской национа...

Он прервал меня. Предмет был достаточно серьезен, чтобы терпеть всякие там шуточки:

— Я повторяю: это самый высокий рыжий еврей в южном полушарии!

Именно в те дни мною начала овладевать навязчивая идея бросить на время писательскую деятельность и всерьез заняться установлением какого-либо рекорда. Наш век обожает всякие рекорды — важно только, чтобы они отличались полной бессмысленностью. Если, скажем, кто-то объявит, что он написал самую длинную поэму из всех, что когда-нибудь писались под водой шариковой ручкой «бинго», можете быть уверены: от этого выиграет не только шариковая фирма, но и автор подводной поэмы. Наверняка ее тираж будет полностью распродан — пусть он даже превышает тираж стихов Китса и Эллиота (Джон Китс (1795—1821), Эбенезер Эллиот (1781—1849) — выдающиеся английские поэты. — Прим. ред.), вместе взятых, упорно писавших на сухой земле. Я долго изобретал, чем бы заняться, но на ум пришла одна-единственная мысль: объехать на машине земной шар задним ходом... Плевать, что долго, — зато я буду первым, кто проедет по экватору задом наперед! В каждом городе меня будет ждать торжественная встреча, а вместе с нею слава и богатство. У меня будут брать интервью на телевидении, в мою честь назовут консервированные завтраки и компоты из сухофруктов. В конце концов меня удостоят рыцарского звания, и — вершина вершин! — я напишу книгу, которая, впервые в моей практике, будет распродана...