Вокруг пальца - [28]

* * *

В голове сверкнуло молнией: «Любви для него не существует, тогда зачем?!» Вместо страсти полыхнула паника. Я не ответила на его порыв. Наоборот, инстинктивно стиснула зубы, напряглась и зажмурилась.

Он всё понял. Мгновенно отстранился. Секундная пауза прогромыхала вечностью.

Джек чуть хрипло бросил:

— Сандра… только не принимай дружеский поцелуй неизвестно за что!

Я ничего не сказала. Просто не смогла. Я даже дышать не знала как. Моё тело горело, мысли кружились в хаосе, а сердце заледенело в смятении и неловкости. Я боялась раскрыть глаза и принять, что это всё-таки произошло.

Мы снова поехали.

Я заставила себя выдохнуть и распахнуть веки. От энтузиазма и горения Джека не осталось и следа. Словно пылающий костёр затушили ледяной водой из колодца. Лицо шефа было каменным, губы плотно сжаты, пальцы впились в руль. Обижен? Оскорблён? Но зачем он так?! Я не просила… Не давала повода! Или давала?… Боже, как всё сложно!

Я вжалась в кресло сильнее, стараясь занимать как можно меньше места. Хотелось куда-нибудь провалиться. Исчезнуть. И… заплакать. В голове до сих пор творилось чёрт знает что. Я уже молчу о собственных бёдрах, в которых что-то бешено пульсировало, а бельё стало неисправимо мокрым. Нудной дробью дятла о мой мозг простучала мысль: твой приказ об увольнении ещё не аннулирован, а новый договор не подписан. Но что-то другое давило сердце, совсем другое, и я не могла признаться себе, что. Упущенное? Глупое?

Кому-то легко целоваться без повода, а я так не умею. Не могу просто. Мне нужна любовь! По-настоящему, а не походя… Что бы не случилось, я не смогу быть одной из…

Сердце упало, ком подкатил к горлу, а губы до сих пор горели.

У офиса Джек припарковал автомобиль. Я не решалась взглянуть на него. Уткнулась взглядом в пестрящий бархатцами и петуньями газон. Как же я ненавижу эту неловкость!

Шеф неприязненно сказал:

— Я буду занят, Александра. У тебя есть свои задачи: переезд, переоформление в отделе кадров. И ещё… возьми водителя. Запишись, наконец, на курсы вождения! Трудно было выполнить всё, что я потребовал? — он помолчал секунду, добавил. — Потом съезди, проверь, чтобы завтра в подобранных тобой коттеджах всё было готово для просмотра. Если это займёт много времени, скажешь, чтобы водитель отвёз тебя домой.

Между строк читалось: «И чтобы я тебя сегодня больше не видел». Пожалуй, это было самое лучшее, что он мог сейчас сказать, но почему-то плакать захотелось ещё сильнее. Зачем он испортил то чудесное чувство эйфории, восторга от нашего общего дела? Ну, зачем?! Или это я — совсем дура?

Но не время было для эмоций. Пришлось взять себя в руки. Я кивнула:

— Хорошо, сэр. Я всё выполню.

Он быстро ушёл на третий, а я поплелась к кофе-бару, понимая, что от того, что он исчез с горизонта на душе не стало легче. И выпить хотелось не кофе, а чего-нибудь гораздо более крепкого. Я налила огромную кружку Американо без сахара, влезла на барный стул, понимая, что всё на свете подождёт. Я просто не в состоянии в данный момент сражаться с кадрами и держать лицо перед Дианой. Сбежать из офиса хотелось прямо сразу. Но распоряжения шефа надо было выполнить. Теперь уж точно — без сучка, без задоринки. Только дам себе пять минут тайм-аута.

Бархатное «Привет!» за спиной прозвучало совсем некстати.

Кирилл заглянул в кофе-бар, оглянулся, удостоверившись на всякий случай, что шефа нет поблизости.

— Привет, — повторил он. — Саша, что ты творишь?!

— Что? — спросила я глухим голосом, не способная так быстро прийти в себя.

— Ты просто звезда! Все только о тебе и говорят! За неделю покорила тут каждого.

— Я?…

— Конечно, ты! — сиял он, красивый, довольный, идеальный, как с обложки журнала Эсквайр. — Золушка наша. Это тебя так весь персонал называет. Я сразу понял, о ком они.

— А-а, — лишь выдавила я.

— Ага. Ну, вижу, тебя этим уже не удивишь. Умница! Ладно, я побежал к твоей страшной мачехе — Джеку. Но вечер ничем не занимай! Есть что праздновать! Кстати, выглядишь изумительно: румяная, как цветочек! — Кирилл подмигнул мне и побежал наверх.

Я проследила за ним и подумала: надо ему сказать, что от слова «умница» меня тошнит. И совершенно не ясно было теперь: хочу ли я праздновать что-то с ним? И что вообще делать?

Вдруг в мою сумятицу ворвалась злая, как чёрт, Элла из кадров. С пожитками в картонной коробке.

— Ты, выскочка, ещё попомнишь меня! — прошипела она. — Я всё про тебя знаю! А что не знаю, выясню! Имей в виду!

Час от часу не легче…

Глава 13

Индийцы во всех непонятных ситуациях танцуют. Я — работаю. Есть простой рецепт, которым со мной поделился дедушка: если делать свою работу хорошо, ни на что не отвлекаясь, выполнять то, что надо прямо сейчас, лучше средства от проблем не найдёшь! Некоторые сами рассосутся, не заметишь как.

Дедушке сложно не верить. У него — большой опыт, и имелись все основания стать трудоголиком, ведь после работы его ждало не уютное гнездышко с красавицей женой и двумя дочками, а многочисленная коммунальная родня со всеми вытекающими. В доме, построенном пра-прадедушкой и уцелевшем в войну, жили сразу три сестры с семьями, и дедушка — со своей. Борьба за территорию, особенно на кухне, проходила в лучших традициях коммуналок: со склоками, подозрениями в украденных сковородках, полотенцах, трусах, солёным из вредности чаем и большим сундуком, о который все бились. Увы, старшая дедушкина сестра называла гробину семейной реликвией. Там лежал ценный прадедушкин тулуп, валенки, пра-прабабушкины щипцы для завивания, больше похожие на орудия пытки, и ещё какой-то хлам. Битва за сундук и против тоже была исторической. Поэтому на Часовом заводе дедушка всегда был передовиком, активистом, добровольцем и висел на Доске почёта.