Вокруг пальца - [18]

А я заразила подругу танцами и йогой… Моя мама, когда ещё не болела, просветила её, «откуда дети берутся», и рассказывала много об искусстве и красоте. А Танина мама научила меня готовить Оливье, Селёдку под шубой и курицу с картошкой запекать под майонезом. В общем, процесс обмена всем и вся — духовным и материальным — шёл у нас полным ходом, был подкреплен задушевными беседами, совместными вылазками «в свет» и похожими вкусами в литературе и кино.

Вот и сегодня в маленькой, такой же, как у меня, кухне, мы просидели с Таней целых два часа. С чаем, плюшками. И Джеком. В смысле я о нём рассказывала…

— Слушай, а у тебя к нему ничего нет? — спросила Таня, по привычке забравшись с ногами на табуретку.

Я бы тоже это сделала с удовольствием, но платье не позволяло.

— Ты что?! — возмутилась я. — Он же сумасшедший! И потом я совершенно против служебных романов.

— Ну, старый фильм с одноименным названием тебе очень даже нравится.

— Сравниваешь! — хмыкнула я. — Ты бы видела этого медведя! Красив, как бог…

— Вот! И я о чём, — философски изрекла Таня. — Ты третий раз это повторяешь. И видела бы ты сейчас свои глаза!

— Нормальные глаза. Немножко в кучу. От усталости.

— Да-да, — загадочно улыбнулась она.

К сожалению, наш разговор прервала моя мама, и пришлось идти домой — с макаронами и головной болью.

«Нет, с чего Таня решила, что он мне нравится? — мысленно возмутилась я. — Мне нравятся утончённые, интеллигентные молодые люди. Приблизительно такие, как Кирилл».

Заснуть в тот вечер мне удалось с трудом, несмотря на усталость. В режиме повтора прокручивался день и дурацкие шуточки Джека, сверкающие лукавством глаза и его восторг перед боем. И моё постыдное бегство. Спала я тоже беспокойно, просыпаясь то от хэви-металла за стеной, то от орущего во сне Джека — на турецких менеджеров, на меня и на Кирилла. Шеф гонялся за нами со стулом в руке, удерживая его за одну ножку. Я подскакивала в холодном поту, боясь, что стану следующей мишенью.

* * *

Наступило рабочее утро. В офисе было тихо. А Джек вовремя не пришёл. И спустя четверть часа после начала трудового дня не появился, и через полчаса. Телефон был выключен. Волнение моё достигло апогея. Я собралась с духом и решительно направилась на третий этаж.

Секретарь Абдурахмана Диана — та самая, с задранным носиком, в розовых лабутенах — при виде меня изобразила ехидное презрение.

— О, вы вовремя, Александра. Ваш начальник уезжает сегодня. Отнесите ему распечатанный электронный билет и данные по бронированию.

— Куда? — опешила я.

— В номер, — надула губки Диана.

— Нет, уезжает куда?

— Судя по билетам, — сообщила она с видом томно возлежащей на троне Клеопатры и чуть повернулась в кресле, — в Москву. А потом в Нью-Йорк.

У меня всё оборвалось. Я взяла билеты и проверила.

— Всё точно, — сказала Диана. — Я никогда не ошибаюсь.

Увы, там была прописана Москва и Нью-Йорк. Билет в один конец.

Он меня бросает? Миссия закончена? А как же я? А моя работа? Боже мой!

Никогда ещё Саша Лозанина не была так близко к провалу. И к подступающим слезам.

* * *

В небольшом холле гостиницы мне навстречу прошла крупная официантка Лариса со вздыбленной огненной шевелюрой и фигурой а ля «гитара». Она улыбнулась мне хищно и самодовольно, как рыжая кошка, урвавшая на кухне кусочек мяса, поправила короткую юбку и процокала каблуками к своему рабочему месту — кофе-бару на первом этаже офисного здания. Будучи в растрёпанных чувствах, я не обратила на неё внимания. И через минуту уже стучала в красную дверь. Джек распахнул её, бодрый, сияющий, словно уже был готов выходить сам, в белой рубашке и светлых брюках. На меня обрушился концентрированный запах мужских духов — видимо, ещё облако спрея не рассосалось. Шеф весело пробасил:

— О, балерина!

— Здравствуйте. Ваши билеты, сэр, — пробормотала я.

Он прошёл внутрь комнаты, оставив дверь раскрытой. И я робко проследовала следом. Вопрос крутился на языке, а сердце щемило от того, что этого здоровенного, яркого грубияна я больше никогда не увижу…

Шикарный гостиничный номер в синих тонах больше был похож на квартиру: с маленькой кухонькой, объединённой со столовой, которая по зонам плавно переходила в гостиную. Была ещё одна дверь, в спальню. Я знаю, я тут всё проверяла перед тем, как он приехал. Но сейчас всё выглядело как-то иначе…

Джек взял со стола массивные часы и, надевая их на запястье, сказал:

— Да, согласен, тут ужасная конура!

Он, кажется, принял моё упавшее настроение за нечто другое. Хм…

— Поэтому к моему приезду подготовь варианты домов. Нужен двухэтажный, современный, квадратов двести-триста. Поблизости отсюда. Максимум минут пять-семь езды. Со двором и местом для парковки. Бассейн приветствуется.

Я вскинула на шефа поражённые глаза.

— Дом?

— Естественно! Я не привык жить у всех под носом.

— Значит, вы… вернётесь?

— Да ты, балерина, капитан-очевидность!

— Это хорошо, — только и смогла вымолвить я, тая от радости. — Это очень хорошо!

— О, — хмыкнул Джек, — а ты уже решила меня сбагрить?

— Диана, секретарь Абдурахмана, сказала… И почему только в один конец билет?

— Потому что когда все дела решу в Нью-Йорке, тогда и куплю обратный. Не люблю делать важные вещи, высунув язык. После отчёта перед советом директоров надо дать распоряжения по квартире, отправить в отпуск горничную и собрать вещи. Или ты хочешь, чтобы я обходился здесь парой летних брюк зимой? Я, что, идиот, как Наполеон?