— Малышка… скажи, ЧТО всё?… — Он сказал это с таким отчаянием, что у меня мурашки побежали по коже.
— Я никогда не навязываюсь, — попыталась я говорить твёрдо, но достоинство тут же смыло рёвом, целым водоворотом слёз. — Ты скажи, тебе нужна свобода? Ты пожалел о своём решении? Уходи… Точнее, я уходи… уеду, да. Я так не могу-у-у.
Растерянный Джек подскочил, потом снова сел на пол, теперь на колени:
— Маленькая моя, девочка… Не плачь… Не нужна мне никакая свобода… Мне ты нужна! Малышка! — он принялся целовать мои руки, а я вырвала их и закрыла ладонями лицо.
И тут же была прижата к громандому, тёплому торсу. Джек переместился на кровать, рядом.
— Успокойся, моя девочка, — бормотал он. — Я тебя люблю, только тебя, слышишь?! Плевать мне на всех! Тысячу раз плевать! Только не плачь.
— Ты веришь всяким вредным тёткам, а мне — нет, ты… ты…
— Я — сволочь. Кретин! Не бросай меня, маленькая… Я не смогу без тебя!
— Я не хочу-у-у, — подвывала я ему в подмышку. — А вдруг ты этого хоче-ешь?…
— Я?! Нет, Сандра, нет! — Он развёл мои руки и заглянул в лицо. — Никогда!
Я замотала головой и попыталась отвернуться.
— Не смотри-и, я некрасивая сейчас…
— Самая красивая, — выдохнул Джек и горячих поцелуев досталось вдоволь моему красному носу, мокрым щекам и векам. — Всегда. Самая красивая…
Потом медведь снова сграбастал меня на колени и в охапку. Подул на макушку, потом чмокнул, принялся качать.
— Я не хочу спать. Ну что я, младенец, что ли?! — пробормотала я, успокаиваясь.
Видимо, оно не только с детками работает… Подняла глаза на моего любимого мужчину и застыла — в карих глазах тирана и деспота застыла слеза.
Мы уставились друг на друга — глаза в глаза.
— Прости меня, — сглотнув, сказал Джек. — Пожалуйста. Ты можешь меня простить?
— Да…
— Я не хочу обижать тебя, маленькая… Но я… такой грубый…
Я кисло улыбнулась, переполненная жалостью к себе и нему, к нашему малышику, которому там в животе приходится всё это слушать, а слова не находились.
— Бровки домиком… — пробормотал Джек. — Не плачь, принцесса, не рви мне сердце. Достался тебе какой-то кретин — Я… Прости, я не умею… правильно вести себя… С эльфами…
Я хмыкнула, вытерла мокрые глаза и ткнула его пальцем по носу.
— Никакой я не эльф, но буду тебя воспитывать.
— Будь так любезна, малышка. Хочешь дам тебе скалку? И спину подставлю?
Я замотала головой и сморщила нос.
— Не хочу. Ещё потом лечить тебя. — Вздохнула. — А я уже думала: самой идти к генетику сегодня или сразу уезжать в Россию?
Джек понурил голову, осторожно погладил мой живот.
— Не уезжать… Мы всё будем делать вместе. Не болит?
— Нет.
Он чмокнул меня в лоб, вдруг сполз с кровати и встал на одно колено, взял за руку:
— Сандра Лозанина, возьмёшь ли ты себе такого бестолкового мужа?
— Возьму, — растерянно скользнула взглядом по бриллианту на пальце, — мы ведь вроде уже договорились…
— Нет, мы неправильно договорились. Хватит уже думать, чего я хочу, как хочу и где. Говори, чего и как хочешь ты!
Я пожала плечами и улыбнулась.
— Просто платье белое… И тебя. Мне хватит…
Джек счастливо выдохнул и потянулся за поцелуем. А я добавила:
— И твою маму, конечно, хоть увидеть. Так жалко, что я с ней до сих пор не знакома!
Джек поднялся и подхватил меня с кровати, закружил и, услышав протесты, аккуратно поставил обратно на кровать.
— Мы это исправим, девочка. Сегодня же! Собирайся!
— Так к генетику идти… — напомнила я.
— После генетика сразу в аэропорт! Мы летим в Пуэрто-Рико! И свадьбу устроим на пляже! И всех к чёрту! Да, балерина?! — Он обнял меня крепко.
— Да. — Наступил мой черёд счастливых вздохов, и вдруг я испуганно отстранилась и взглянула на моего любимого мужчину: — А твоя мама строгая? Вдруг я ей тоже не понравлюсь?…
— Такого просто не может быть! Ангелы нравятся всем. Кроме ведьм… — ответил Джек, вдруг просветлённый и счастливый. И мне показалось, что он мысленно послал к чертям собачьим целый полк врагов и вообще махнул, не глядя, нечто большое и ценное на меня, маленькую. В тот момент мне и в голову не пришло, что так оно и было.
Генетик допросил нас с пристрастием и сказал, что анализы в норме, врожденных патологий не замечено. Но тут же добавил, что психика — вопрос туманный, и прогнозы тут делать сложнее, чем метеорологам в доцифровой период, хотя, добавив троюродного брата моего Джакобо Изандро Ренделльеза в нашу общую копилку, получился слишком высокий процент вероятности того, что не всё будет чудесно.
Сердце моё сжалось. Я в тревоге взглянула на любимого, но тот лишь улыбнулся и погладил по руке, успокаивая. Но я-то заметила, как его глаза потемнели.
Что поделать, будем уповать на Бога! Я коснулась привычно уже живота, мысленно говоря малышику, что всё с ним будет хорошо. Как может быть иначе?! Мы с Джеком любим друг друга, а дети в любви должны рождаться здоровенькими, и хоть вы меня убейте — в другое не поверю!
Темноволосый, элегантный генетик с золотыми очочками на носу, похожий на доктора Хауза, если б тот не злоупотреблял наркотиками, а вёл себя прилично, постучал золотистой ручкой по столу и заявил, спокойный, как удав:
— Не стоит бояться. Просто заземляйте с детства.
