Я не выдержала и ка-ак стукнула его кулаком по плечу. Джек покривился снова, отодвинулся — да, явно не боец. Я в запале стукнула его обеими руками. Он поймал обе, и схватив меня в охапку, прижал к себе. Я дёрнулась, попыталась высвободиться — в гневе совсем забылось, что мы в разных весовых категориях: мои сорок пять килограмм против его сотни помогали не очень.
— Отпусти! — взвизгнула я.
Большая ладонь опустилась мне на лицо. Вторая лапища продолжала удерживать мои руки.
— Тшш… Будешь кричать, возьму скотч и заклею, — прошептал Джек. — И прекрати драться.
Я куснула его за палец. Он ойкнул от неожиданности.
— Думаешь, что тебе всё можно?! Да ничего подобного!
Джек снова простонал и закинул в рот таблетку, поперхнулся, запил водой из стакана тут же.
— Яд так яд. Это лучше твоих воплей.
Я запыхтела и вырвалась.
— Самодур! Наглец! У тебя это не прой… Ой! Поставь меня сейчас же, поставь!
Но Джек уже закинул меня к себе на плечо и нёс в гостевую спальню. Я не успела и глазом моргнуть, как он уложил меня на двухспальную кровать и спеленал простынёй по рукам и ногам — мы так кошку в детстве обездвиживали, когда царапалась после купания… — зажал ноги бёдрами, усевшись сверху.
— Да ты! — вскрикнула я.
Здоровенный указательный палец лёг мне на губы.
— Сейчас кляп найду, — уже не так страдательно заявил Джек. — Не ори.
— Вымахал, верзила, и пользуется! — негодующе прошипела я.
— Ладно, шипи. — Он лёг рядом, прижал к себе, как куклу, вздохнул. — Вот когда помру от твоего яда, тогда и освободишься. Я всё сказал.
— Тиран, — шикнула я.
— Да.
— Деспот.
— Да.
У меня кончились ругательные слова. Чёрт, и почему он такой приятно тёплый? Мы пролежали молча минуты три.
— Странно, в голове прояснилось от твоего яда, — пробормотал Джек.
— Это аспирин. Специально для безответственных алкоголиков, — буркнула я, но как-то уже не сердито.
— Спасибо…
И мы снова замолчали.
— Разверни меня, — сказала я, наконец.
— Драться не будешь больше?
— Нет.
Джек приподнялся и вдруг посмотрел на меня:
— Ты серьёзно говорила про Меделин и… кхм… любовниц… моих?
Я фыркнула в возмущении:
— А, по-твоему, как я узнала все эти имена? Детектива нанимала? Учти, гений, все мои траты на карточке тебе видны, а других денег у меня нет.
— Да, — Джек сел и задумался.
— Ну, и когда ты меня освободишь?
— Полежи пока. — Он придавил моё плечо рукой. — А зачем ты тёткам из Женского клуба сказала, что я завод купил ради тебя?
— Значит, всё-таки Меделин, — язвительно заявила я, снова стервенея.
Он кивнул ещё более задумчиво, а я свела брови и снова принялась барахтаться.
— Я знала! А ты думал, как мне отбиваться от этих стервятниц силиконовых?! Обступили меня… — И я передразнила голос Джессики: — А разве Джек Рэндалл не с Энди Уитакер встречается? Нет, я его видела с другой. Да-да, с Роузи, чтоб её, в Яхт-клубе! Нет, с Кристалл! Тьфу! А как вы, мисс секретарша, соблазнили босса, Моника же красивее?! Зачем вам блог, Александра? Вы же заграбастали денежный мешок, можно больше ничего не делать! — Я перестала кривляться и посмотрела на него с вызовом: — Да я сказала. Назло. А ты хотел, чтобы я им грехи отпустила или песенку спела про белого бычка?! Я решила, как ты обычно: плевать, пусть завидуют!
Джек почесал затылок, тихо сказал, леденея взглядом:
— Стервы.
— Да! Чёрт! Освободи меня!
Но Джек застыл, уставившись в стенку.
— Я не знаю, что я сделала твоей Меделин, но она явно хочет меня извести, — продолжила я. — И я больше не стану, слышишь, не стану притворяться, что я хочу с ней общаться, и что мне нравится её общество! Ни за что! Я за тебя замуж хочу, а не за курицу в бриллиантах! Пока хочу…
— Почему? — вдруг спросил Джек, оторвавшись от стены и вперившись в меня. — Почему ты хочешь, чтобы я стал твоим мужем?
— Какой же ты дурак, Джек Рэндал! — ответила я, глядя ему прямо в глаза. — Непроходимый тупица! Замуж хотят, потому что любят!
— Нет, ещё из-за денег…
Я взорвалась.
— Да чтоб тебя, Джек! Деньги-деньги! У тебя что, калькулятор вместо сердца?! Ничего не чувствуешь?! Не понимаешь?! Освободи меня сейчас же, и я уезжаю домой! Вот и верь тебе с твоими песнями о доверии! Вот и верь твоему лопоухому другу, что ты напиваешься только из-за большой любви и разбитого сердца! Я даже размякла! А нечего тебе разбивать! Дурак! Какой же ты дурак! Сними с меня эту чёртову простыню! И можешь делать всё, что угодно со своими… всеми этими твоими…
Джек вдруг улыбнулся от уха до уха.
— Ревнивая. — Наклонился и запечатал мои губы поцелуем. Даже укусить его не удалось, так стало сладко и горячо.
* * *
Я забылась на секунду от сладости, но вдруг мне снова стало до ужаса обидно, и я отвернула голову. Джек удивлённо распахнул глаза.
— Ты чего?
— Всё.
— Что всё?! — Он, кажется, испугался и в две секунды распеленал меня, распустив хвост простыни, которую придерживал бедром.
— Всё всё, — буркнула я и села.
Нахлынули мысли, одна другой ужасней, которые одолевали меня ночью, и слёзы уже стало невозможно сдерживать. Я отвернулась, свесила ноги с кровати и всхлипнула.
Джек резко переместился и присел на корточки передо мной, заглянул в глаза — они находились почти на одном уровне. За его зрачками расплескался страх.
