Воины Тьмы - [21]

Я готов был уже не торопясь двинуться на выход, но задержался, чтобы посмотреть, что они собираются делать.

Несколько мгновений ксенли оставались неподвижными. И вдруг исчезли. Одновременно. Все трое. Вместе со всеми пассажирами. В пространстве между кораблями, где только что находились три оживших золотых идола, теперь потерянно метались катера Доминирующей службы, словно стая пираний, отыскивающих добычу, неожиданно покинувшую их родную водную стихию и улизнувшую от них на берег.

Ну что, зубастые, съели? Обломали мы вашего инспектора? Вот тебе ксенли! Вот тебе Эйвы! Знать бы еще, куда они подевались… Ушли в межпространство или просто стали невидимыми?.. От ксенли всего можно было ожидать. Одно очевидно — выручать мне, похоже, стало теперь некого.

Вместо этого предстояло расколоть великого физика.

— Где они? — приступил я. И опять уселся.

Крейзел уже остервенело давил на разные клавиши. В результате этого давления на экране в тех местах, где только что были ксенли, возникли три расплывчатых красноватых пятна, поверх которых запрыгали цифры.

— Ушли в Наутблеф… — пробурчал лорд, продолжая терзать клавиатуру. Над пятнами выскочили и замерли три идентичные короткие надписи: «Координаты выхода не фиксируются».

— Разумеется, не фиксируются!.. — бубнил себе под нос Крейзел. — Конечно, не фиксируются! На то он и Наутблеф, чтобы не фиксировались!..

Я энергично пошевелил мозговыми извилинами. Где-то в этих изгибах, среди информации, которой их нашпиговал Крейзел, мог прятаться и Наутблеф… Ура! Поймал!.. Наутблефом именовалось… Фу, черт!.. Оказывается, местные высоколобые и сами толком не знали, что это такое. Но наиболее вероятной считалась версия, что Наутблеф — это нечто вроде области вселенского бреда. Вот так. И понимай, как хочешь. Я понял так, что это пространство, созданное мысленными потугами самого батюшки Экселя. Упрощенная версия: вселенная — это как бы огромный мыслительный механизм, а все, что в ней находится — звезды, планеты и галактики, — вроде как винтики этого механизма. Кем являются разумные существа — тоже винтиками или побочным продуктом мыслительного процесса, — здешней науке было пока неясно. Возможно, то было известно Свиглам, но они не оставили потомкам своих знаний — скорее всего, чтобы не отбивать у разумных охоту к прогрессу. Вся могучая мыследеятельность необъятного мозга-вселенной якобы направлена на то, чтобы создавать где-то в собственных сокровенных глубинах особое пространство, свой персональный мир — для внутреннего, так сказать, пользования, — устанавливать в этом мире свои законы и порядки и на правах Создателя творить там, что Бог на душу положит… Вот все, что я смог вытрясти из складок своих извилин о Наутблефе. В популярном изложении, как сказал бы старина Дру. Рассекающий сейчас просторы Наутблефа на спине ксенли… Оп! Еще информация — «Пространство Наутблефа было открыто благодаря ксенли, так как только эти создания Свиглов способны совершать переходы в сакральную зону». Фу! Аминь.

— Проклятые Свигловы зверюги! — выругался Крейзел, как-то неожиданно органично вписавшись в мои мысли. — Только они способны были подложить мне такую свинью!..

— Во-первых — не свинью, а дракона. А во-вторых, должна заметить, что вы сами себе его подложили.

Лорд весь напрягся и пружиной обернулся на голос, донесшийся со стороны дверей. Я тоже обернулся, но постарался сделать это спокойно и без лишней поспешности. Женский голос на Глычеме мог принадлежать только одному лицу — оглушенному мной во время стычки на драконе рыцарю, которого Сфиту было поручено выбросить за борт вместе с мусором. Выходит, что мне довелось одолеть в бою всего лишь женщину… Моя блестящая победа мгновенно поблекла и утратила для меня весь ореол первого удачного боя с достойным противником. С такими мыслями я обернулся, ожидая увидеть женщину.

И я увидел…

Да, это была женщина. Судя по безошибочным приметам. В том числе и по голосу. И, должно быть, эффектная женщина — разумеется, для представителей своего вида. Она была по-прежнему закована в броню, но на голове ее сейчас не было шлема, а на руках — стальных перчаток. Эти детали туалета она, как видно, оставила в шлюзе. Ее лицо… Ну да, лицо — правильно и даже красиво очерченное — можно было бы назвать человеческим, не будь оно покрыто шерстью. Гладенькой такой шерсткой. В полосочку. Белые полосы чередовались с серыми, и это походило на раскраску зулусского воина, вставшего на тропу войны. Короткие гладко зачесанные волосы совсем не прикрывали ушей — заостренной формы, с кисточками на концах. Ну а кисти рук у нее имели такой вид, будто на них натянуты стильные полосатые перчатки.

Гостья стояла у дверей, отставив одну ногу, уперев полосатую руку в набедренный доспех, и ее зеленые кошачьи глазищи смотрели прямо мне в лицо. Неоднозначно как-то смотрели. С чертовинкой. Я предпочел не задумываться над тем, что эти глазищи во мне такого углядели, и перевел взгляд на Сфита, возвышавшегося мохнатой громадой за ее левым плечом. Хеп выглядел смущенным: вполне возможно, что женщина принадлежала к какой-то гладкошерстной разновидности его расы.